Коэффициент поцелуя

– Вы сразу и не заметите. Он накапливается постепенно. Вы бы действительно лучше потратились…

Джейни отобрала у мамы пластиковый контейнер и тут же набила рот зеленым ядовитым пирогом.

– Мое любимое. Обожаю. – Многозначительно посмотрев на Стеллу, она потянулась за добавкой.

Майкл решительно подошел к столу и отнял контейнер у сестры, прежде чем она успела съесть третий кусок.

– Это правда, Mẹ. Эти контейнеры и в самом деле очень плохие. Я об этом как-то не подумал. Не стоит ими пользоваться.

Он бросил контейнер в мусорное ведро, и мама принялась возражать по-вьетнамски. Неужели женщина расстроилась из-за того, что Стелла не захотела есть отраву?

Джейни поднялась из-за стола и вышла, и в кухню тут же ворвались две другие девушки. Им было чуть за двадцать, у обеих длинные темно-каштановые волосы, бледная кожа оливкового оттенка, длинные ноги и стройные фигуры. Стелла уже успела узнать, что подобные вопросы раздражают людей, иначе спросила бы, не близнецы ли они.

– Ты, корова жирная, мало того что взяла, не спросив, так еще и вином заляпала! На свидании с моим парнем, между прочим! – кричала одна.

Стелла вздрогнула, ее и без того уже взволнованное сердце сжалось. Ссоры она определенно любила меньше всего. Когда люди ссорились, она всегда воспринимала это как нападки в свой адрес. И не важно, что она была лишь наблюдателем.

– Сама сказала, что вы уже расстались, а мне было любопытно. И вообще, я ничего бы не пролила, если бы размер подошел. Ну и кто из нас теперь жирная корова? – орала в ответ вторая девушка.

Бабушка взяла пульт и понажимала на кнопки. Зеленая вертикальная линия на экране поползла вверх, звук усилился, и громкость музыки из просто отвлекающей стала неприятной.

– Вот, значит, как. Возвращай все джинсы, которые я тебе отдала! – Первая девушка закричала еще громче, чтобы заглушить телевизор.

– Иди, забирай. Покажи всем, какая ты эгоистичная сучка.

Бабушка забормотала и еще прибавила громкость.

Стелла дрожащей рукой положила овощечистку и попыталась восстановить дыхание. Это становилось для нее уже слишком.

В кухню вошли еще две девушки. Одна была ниже и темнее остальных и выглядела примерно на возраст Стеллы. Другая – старшеклассница. Все это, наверное, были сестры Майкла. Одна, две, три, четыре, пять.

Та, что пониже, ткнула пальцем в сторону близняшек.

– Вы двое, прекратите ругаться немедленно.

Девушки фыркнули и сложили руки на груди почти в совершенно одинаковой манере.

– С тех пор как ты съехала и оставила нас одних с мамиными проблемами, ты больше не имеешь тут права голоса, – сказала первая.

Невысокая сестра напирала на них, как танк.

– Теперь, когда она пришла в норму, пора и мне пожить по-человечески. Хоть раз в жизни подумайте о ком-то, кроме себя.

– Так, значит, это мы теперь эгоистки? – спросила вторая близняшка. – Ты тусуешься на корпоративах, а мы сидим дома и держим мамины волосы, пока ее рвет после химиотерапии.

– Она сейчас не проходит курс химии… да ведь? – Невысокая сестра выжидающе посмотрела на Майкла.

Мама Майкла забрала у бабушки пульт, выставила звук телевизора на максимум и только потом отошла к раковине и стала возиться там над чем-то. Стелла положила взмокшие ладони на поверхность стола. Рано или поздно все закончится. Это надо просто пережить.

– Она начала, но не очень хорошо реагировала, поэтому ее перевели на пробные лекарства, – объяснил Майкл.

– Почему мне никто не сказал?

– Потому что ты так занята каким-то важным дерьмом, черт бы тебя побрал, почему же еще? Мама не хотела заставлять тебя нервничать еще сильнее, чем сейчас, – сказала одна из близнецов.

– Раскрою тайну: это нервирует меня гораздо сильнее.

– Хнык-хнык, Энджи, – сказала вторая близняшка.

В разгар перепалки послышался резкий писк, и мама Майкла достала из микроволновки белый дуршлаг. Орудуя щипцами, она переложила дымящуюся рисовую лапшу в большую чашу вместе с жареной говядиной Майкла и зеленью.

Она поставила чашу перед Стеллой, вежливо улыбнувшись.

– Это bъn Майкла. Тебе понравится.

Подбородок Стеллы дернулся в коротком кивке.

– Спаси… – У нее возникло подозрение, и она тайком взглянула на дуршлаг. И оттолкнула чашу. – Дуршлаг пластиковый. Это никому не следует есть.

Мама Майкла застыла, кровь прилила к ее лицу, когда она уставилась сначала на Стеллу, затем на чашу.

– Хорошо, я сделаю новую лапшу.

Но не успела мама дотронуться до чаши, как Майкл первым схватил ее.

– Я сам. Сядь, Mẹ. – Он унес отравленную еду с напряженным выражением лица, и у Стеллы появилось ужасное чувство, будто она сказала Что-То Не То, хоть она и не представляла другого способа вести себя в такой ситуации.

Мама Майкла села и повернулась к сестрам, которые продолжали ругаться, стоя возле холодильника. Вздохнув, она снова взяла овощечистку и продолжила чистить последний фрукт.