Коэффициент поцелуя

Стелла не сводила глаз с собственного манго, с каждой секундой напрягаясь все сильнее. Ей было больно от осознания неловкого молчания, повисшего между ними, и инстинкты подсказывали, что тишину нужно заполнить – если слово «тишина» здесь уместно. Мама Майкла молчала, но сестры продолжали говорить, а телевизор все еще разрывался. Когда снова послышались звуки фортепиано, нервы Стеллы натянулись до предела. Эта фальшивая низкая «ля» прозвучала раз, другой, третий, четвертый. Что может раздражать сильнее?

– Вам правда следует настроить фортепиано, – сказала она. – Так где, говорите, ваш муж?

Когда мама Майкла продолжила молча чистить манго, Стелла решила, что та не расслышала вопроса.

И спросила снова:

– Так где он?

– Его нет, – отрезала мама Майкла.

– Это значит… он скончался? – Нужно ли приносить соболезнования? Теперь Стелла не знала, что сказать.

Его мама вздохнула, не сводя глаз с манго.

– Не знаю.

Такой ответ сбил Стеллу с толку, и она, нахмурившись, спросила:

– Значит, вы развелись?

– Я не могу развестись с человеком, которого невозможно отыскать.

Стелла уставилась на маму Майкла в полном недоумении.

– Как это – невозможно отыскать? Произошел несчастный случай или…

Большая ладонь опустилась ей на плечо и крепко сжала. Майкл.

– Лапша почти готова. Ты ешь арахис?

Стелла моргнула из-за того, что ее перебили.

– Конечно, у меня же нет аллергии. – Когда он кивнул и отошел к плите, она снова обратилась к его матери. – А как давно он пропал? Вы писали заявление о пропа…

– Стелла. – Голос Майкла разрезал воздух с неожиданным упреком.

Сестры прекратили спорить, все взгляды обратились к ней. Сердце девушки колотилось так, что заглушало телевизор и фортепиано. Что такого она сделала?

– Мы не говорим о моем отце, – сказал он.

В этом не было никакого смысла.

– Но что, если ему больно или…

– Нельзя причинить боль человеку, у которого нет сердца, – перебила ее мама Майкла. – Он бросил всех нас ради другой женщины. Я хочу оформить развод, но не знаю, куда отправить документы. Телефон он тоже сменил. – Его мама отодвинулась на стуле и встала. – Mẹ надо отдохнуть. Пообедайте одни, дети, а? Можете сходить и купить что-нибудь для девушки Майкла, если она не хочет есть нашу еду.

Мама Майкла ушла, и игра на фортепиано резко оборвалась. Бабушка выключила оперу, и в комнате повисло молчание, нарушаемое лишь потрескиванием статического электричества от телевизора. Внезапная тишина принесла облегчение, но отчего-то казалась зловещей. Кровь Стеллы побежала быстрее, в голове застучало, она задыхалась, словно только что пробежала дистанцию. Или готовилась убежать.

Джейни поспешила на кухню.

– Что у вас случилось? Почему мама плачет?

Никто не ответил, но семь пар глаз винили в этом Стеллу. Это было хуже шума, гораздо, гораздо хуже.

Она довела маму Майкла до слез.

Лицо Стеллы вспыхнуло от стыда и чувства вины, и она вскочила на ноги.

– Простите. Мне нужно идти.

Втянув голову в плечи, она схватила сумочку и убежала.

Майкл смотрел на дверь, за которой только что исчезла Стелла, чувствуя себя так, словно наблюдает за автокатастрофой в замедленной съемке. В его венах пульсировала смесь жутких эмоций. Злость, ужас, стыд, неверие, шок. Что за хрень только что произошла? И что ему теперь делать? Инстинкты подсказывали броситься за ней.

– Иди, проверь, как там мама, – сказала Джейни.

Верно. Его учебная подружка только что довела его мать до слез. Вот такой он чудесный сын. Он молча отправился искать ее. С чувством тяжести в ногах и с еще большим грузом в груди он поднялся по лестнице, прошел по застланному ковром коридору, помедлил перед входом в мамину спальню. Дверь оказалась приоткрыта, он заглянул внутрь и увидел, что мама сидит на кровати. Не обязательно было видеть ее лицо, чтобы понять – она плачет. Это было видно по сгорбленной спине и опущенной голове.

Это его уничтожило. Никто не посмеет обижать его маму. Ни папа, ни его бывшие подружки, ни даже Стелла.

– Mẹ?

Она не обратила внимания, когда он вошел в комнату и приблизился к кровати.

– Прости за то, что она наговорила. – Он пытался говорить тише, но получилось неестественно громко. – Про фортепиано, про еду, про папу…

Он не понимал, как Стелла умудрилась, но за какие-то несколько минут она надавила на все больные мозоли их семьи: финансовое положение, мамина необразованность и чертов папаша. Случайно. Это было ясно, как божий день.

С ума сойти, она и впрямь не умеет общаться. И он даже не представлял до сегодняшнего вечера, насколько все запущено. Когда они были вдвоем, все было совершенно иначе.

Мама взяла его за руку.

– Как думаешь, твой отец в порядке?

– Уверен. – Его губы скривились, едва он представил, как старик отдыхает на яхте где-нибудь в Карибском море вместе со своей новой женой.

– Можешь отправить ему электронное письмо от Mẹ?

– Нет. – Он никогда больше не станет разговаривать с отцом.

Мама прерывисто вздохнула и закрыла лицо руками.