Кофе на утреннем небе

– Закуской. Конечно, я говорю не о хронике, я об исключениях. Знаешь, пусть лучше пьяный, но твой, чем трезвый, но чёрт знает чей. Есть люди, которые приходят, когда не ждёшь, в самый неподходящий момент. Приходят, топчутся на пороге словами, тянут за лямки время, потом долго пьют чай из твоих глаз, наконец, предлагают руку и сердце, а тебе уже жаль своего потраченного времени, тебе хочется чем-то возместить ущерб и ты, как последняя дура, берёшь.

* * *

На день рождения Алиса готовила мне торт. Она стояла ко мне спиной в одном халатике, я наслаждался её движениями. Никто не делал тортов ранее для меня. Момент был торжественный, белой мукой присыпан дубовый стол, на нём бутылка вина, ананас и красной ковровой дорожкой клубника. Миксер гонял рейв. Я взял ягоду и поднёс к губам Алисы. Она стояла с миксером в одной руке, который взбивал яйца, сгущёнку и сметану в один нежный крем, во второй искрился бокал белого. Её губы приватизировали плод. Она запрокинула голову в знак удовольствия.

– Оргазм налицо, – подлил я себе в бокал вина.

– Как ты можешь видеть моё лицо? Ты же стоишь за спиной.

– Она-то тебя и выдала.

– Не люблю готовить одна. И ещё один важный атрибут, – сделала она глоток и подняла бокал. – Моё любимое австралийское шардоне.

– Ты уверена?

– Да, в горле прыгают кенгурята.

– У меня нет.

– Ты бесчувственный. Вино не хочет с тобой играть.

– Не может быть, – сделал я глоток и отрицательно покачал головой.

– Подожди, я с тобой поделюсь, – повторила она за мной глоток и прижалась своими к моим губам. В меня начали мигрировать её кенгуру.

– Ну как? – лизнула она мои губы напоследок.

– Вы не простая.

– А зачем вам простая? Она же на ночь, не больше. А мне ещё торт печь.

– Будто за вином сходил в Австралию.

– В астрал, – глотнула ещё вина Алиса. – Может, музыку включишь?

– Поставь ещё раз миксер.

– Ах, ты зараза. Я, между прочим, тебе делаю торт.

– Да? А я-то думаю, что за бардак на кухне, – привёл я одним движением руки на кухню Армстронга и Эллу Фитцджеральд. – Жди, сейчас тебе споют.

– Ожидание праздника мне всегда приносило больше удовольствий, чем сам праздник. Хочешь попробовать начинку?

– Очень.

– Вот, – протянула она мне средний палец, предварительно обмакнув его в крем.

– Чувствую, меня здесь недолюбливают? – обнял я её пальчик своими губами, потом притянул Алису к себе и начал целовать шею.

– Ну и как? – обрадовались мелодии её бёдра и начали двигаться в такт.

– Ты вкуснее.

– Я ещё не надела белое платье.

– А цвет, цвет платья имеет значение?

– Конечно! Красное – чтобы женщину заметили, белое – чтобы ценили, халатик – чтобы не отпускали.

* * *

Тома тщательно расчёсывала длинные волосы, собирая потом с расчёски то, что там осталось. Для любой женщины это был своего рода аутотренинг, расчёсывать волосы. Если она была ими довольна, то это её успокаивало и придавало внутренней уверенности, в противном случае, когда волосы были противными и непослушными, она начинала нервничать, торопиться, даже материться. Расчесав их, как следует, она заплела себе две косички. Это было забавно, только если для неё плюсом, то для других с минусом (переживаешь заморозки в душе и ведёшь себя как отмороженный). Годы всё равно остались на лице. Временами на Тому накатывала подобная детскость. Она ни с того ни с сего вдруг начинала рьяно играть в неё, она делала из себя куклу и играла с ней в слова. У Марины на работе была одна такая девочка, лет сорока, она не осуждала, просто слушала бред взрослой женщины:

– Я как молодая республика, хочу быть независимой от всего мира, посредством одного любимого мужчины. Кстати, про любимого мужчину. Рассказать тебе самую короткую сказку о любви? – встала она с полки и заглянула в зеркало на двери купе.

– Слушаю.

– Уснула с мужчиной, проснулась с любимым. Сегодня какой день недели?

– Суббота, – не находила связи Марина.

– Жаль. Я люблю пятницы. В пятницу вечером я ничего не планирую, я потягиваю мартини и жду кого-то, кто смог бы сделать меня счастливой, – поправляла она свои косички, пытаясь привлечь к ним внимание Марины.

– А времени тебе не жалко? – улыбнулась Марина.

– Мартини – единственная субстанция, потягивая которую можно тянуть и время и удовольствия, – достала из сумки розовый лоскут Тома и вышла из купе со словами: – Сейчас вернусь другая. – Другая Тома была похожа на сумасшедшую бабёнку, затянутую в розовые треники с точащими антеннами волос на голове.

– Ну как?

– Вполне, – не нашла ничего лучше Марина.

– Надо бы сбросить пару килограммов, – осмотрев себя в зеркало, поделилась Тома. – Надо бы, но как? – взяла она со стола печенье и откусила.

– Тебе не надо.

– Надо, надо, стройным легче не только найти мужчин, но и уходить, – улыбнулась она. – Да, так. Куда бы ни уходила женщина, мужчина плетётся за ней, даже если она уходит к другому, он всё равно будет преследовать её, чтобы постараться понять, за что его можно так не любить. Как говорит моя подруга: создай себе нового пользователя.

– Создала?

– Как и всякая капризная женщина, я сначала хочу одного. Потом другого. Потом обоих. Потом обоих ненавижу.