Кофе в бумажном стаканчике

Впервые за долгое время и Сергей, и Надя ничего не делали, напрочь выпав из стремительного ритма большого города. Они самозабвенно валяли дурака – слушали музыку в наушниках своих телефонов, читали детективы и обсуждали книжных героев, грызли яблоки и наслаждались видом бесконечно ровного края моря, над которым цепочкой шли друг за дружкой мелкие белоснежные облака. Вечером, когда оранжевый диск солнца величественно опускался в море, эти облака на глазах становились нежно-сиреневыми, и Сергей с умным видом, приводившим Надю в восторг, рассуждал о том, как бы он их рисовал, хотя никогда даже не пытался это делать.

Надежда искренне наслаждалась этим удивительным местом. А Сергей, много лет проживший в режиме нон-стоп, абсолютно равнодушный к парковой экзотике и всевозможным красотам природы, никак не мог поверить, что у него появилась возможность не думать о работе и часами валяться на пляже под мягким сентябрьским солнцем. С его лица не сходило растерянное удивление. Она украдкой разглядывала его, мирно посапывающего рядом на пляжной подстилке, и задавала себе вопрос – влюбилась бы она в него, если бы он выглядел по-другому? Например, был бы приземистым, лысым и круглолицым?

Почему-то этот вопрос ее сильно волновал, будто спортивное подтянутое тело Сергея и его импозантный внешний вид все еще оставались препятствием к тому, чтобы чувствовать себя именно его женщиной – вопреки всем ухоженным Лизам, Дианам, Викам Лагодиным и прочим искусственно дорогим красоткам, которые подходили ему как нельзя лучше. Но он был с ней, а не с ними. А потом, в полудреме, ей вдруг отчетливо вспомнилось, как он брал ее за локоть в больнице, когда сбил машиной, как промывал перекисью рану. Наверное, на его месте мог тогда оказаться любой мужчина, даже лысый и толстый. Но, если бы он сделал это также по-отечески заботливо, как Сергей, ей было бы все равно, как он выглядит. Она бы его, несомненно полюбила, потому что он в тот момент напомнил ей отца, который ей уже давно не принадлежал.

Такое предположение было несколько странным, но, наверное, именно неугасающая любовь отца к матери стала причиной ее сильной влюбленности в Сергея, который в каких-то очень скрытых моментах совместного существования заменил ей отца. Так, может, и она заменила ему его несуществующую мать – именно такую, о которой он безнадежно мечтал и никогда не имел рядом? Журнальные красавицы заботиться не умели, а Надя была безмерно счастлива, когда он ел, отдыхал, спал, словно был ее самым первым ребенком.

Мысли казались необычными, но Надя, получив возможность беспрепятственно размышлять о связях между прошлым и настоящим, пришла к выводу, что ее место рядом с Сергеем, и оно единственно правильное – как место ее большой красивой матери возле мелкого, но такого харизматичного отца. Она, наконец, успокоилась, избавившись от пустой тревоги по поводу собственной значимости для Сергея, как от последней занозы, которую с таким превеликим трудом убрала из своей души. Именно здесь, в тишине и пустоте аллей, время для нее остановилось и, наконец, навсегда отсекло то плохое, что еще приходило в воспоминаниях, вызывая чувство острого сожаления и вины.

…Как-то раз вечером, когда они в обнимку прогуливались по кедровой аллее, Сергей неожиданно высказался, что этот полупустой пансионат похож на развалины великой империи, как после падения Рима.

– Но здесь же нет развалин! – Надя оглянулась вокруг. – Ну да, стены облуплены, вон, мозаика на космонавте отвалилась, – она показала рукой на торец шестиэтажного корпуса, где парили гигантские фигуры в скафандрах.

Сергей внимательно посмотрел на мозаику.

– Надо же, не заметил! Ты знаешь, тогда так капитально строили, что эти корпуса еще долго будут в хорошем состоянии, пока время их не разрушит окончательно. И знаешь, что удивительно?

– Что?

– Здесь, несмотря на долгий срок, все живое и очень надежное, как в вашем Цюрупинске. В отличие от новых современных гостиниц с евроремонтом. В Турции, например, отели с бассейнами идеально красивы, но похожи. Хочешь в Турцию? – он обнял ее.

– Нет, не хочу.

– Я отвезу тебя. Только попозже, ладно?

– Ладно, – Надя улыбнулась ему, совершенно уверенная, что в Турцию она еще долго не попадет.

Там же, теплой сентябрьской ночью, Надя почувствовала первые признаки беременности, нисколько этому не удивившись. Сергей, бережно ухаживая за ней, воспринял это известие с трогательно самодовольным видом мужчины, который снова сумел совершить удивительное преображение со своей женщиной, в очередной раз утвердив безоговорочное право на нее.

В город они вернулись отдохнувшими, успокоившимися, без тени прошлых тревог. Надю окончательно перестала волновать семья Сергея, потому что на первом месте у него теперь была только она, а Сергей, наконец, разрешил себе не переживать по поводу того, что она может его оставить, потому что причины – его неверия в любовь – больше не существовало.