Кофейные истории

«Ничего, довольно прийти к могиле и побыть нам некоторое время, а затем можно возвращаться, – пронеслась в голове трусливая мысль. – В конце концов, мы же не договаривались ждать друг друга всю ночь до рассвета…»

Но стоило лишь так подумать, как вдали показался тёплый огонёк потайного фонаря – именно там, где располагался семейный склеп Валтеров. Невольно я пошла быстрее, потом ещё и ещё, пока не перешла на бег.

И – замерла.

…у открытого склепа стояла высокая женщина с букетом увядших белых цветов. В левой руке у неё был фонарь; волосы её укрывал глубокий капюшон. Обернувшись на звук моих шагов, она откинула капюшон, и мелкие чёрные кудри, изрядно посеребрённые временем, рассыпались у неё по плечам.

То была Абени; я узнавала её лицо – печальные живые глаза, излом бровей, губы, один уголок у которых был чуть приподнят, а другой немного опущен, точно в кривоватой улыбке… Но, Святые Небеса, как же она постарела!

– Ты пришла, – сухим, шелестящим голосом произнесла Абени, и взгляд её зажегся тёмной, мрачной радостью. – Ты всё-таки пришла… Значит, у нас есть шанс.

Сердце у меня кольнуло невидимой иглой, и по спине пробежал холодок.

– Вы имеете в виду…

– Тс-с, – приложила она палец к моим губам, нахмурившись. – Не называй его имени; даже наяву оно имеет надо мной власть.

Я сглотнула, чувствуя сильный озноб, словно подошла зимней ночью в одной сорочке к распахнутому окну; одушевлённое проклятие, довлевшее над моей семьёй долгие годы, наконец стало обретать ясные очертания.

– Кто он такой? – прямо спросила я, поймав взгляд Абени. – Или… что такое?

Она сгорбилась, становясь ещё старше на вид – и затем тяжело вздохнула:

– Я расскажу, что знаю. Но сперва позволь сделать то, зачем я решилась вновь прийти сюда, – и, отвернувшись, она шагнула в склеп, растворяясь во тьме.

«Цветы, – пронеслось в голове. – Абени принесла цветы для неё».

Сама я даже не подумала об этом; возможно, потому что для меня леди Милдред с некоторых пор словно бы всегда оставалась рядом – во сне, в запахе вишнёвого табака наяву, во взгляде каждого из гостей, кто приходил в «Старое гнездо»… Казалось, что протяни руку – и коснёшься тяжёлых бархатных юбок цвета густого вина, услышишь знакомый оклик.

…будто она и впрямь всё ещё здесь.

Лайзо, точно угадав, что за чувства меня тревожат, легонько сжал моё плечо.

– Не уходи, – попросила я тихо, вглядываясь в темноту склепа до рези в глазах, но не различая ни единого образа или хотя бы движения.

– И не собирался, – ответил он – так же едва слышно.

Когда Абени вышла, то окинула нас долгим взглядом, но не спросила, кто со мной, и не попросила Лайзо уйти, вопреки моим опасениям – лишь кивнула, словно решив для себя что-то.

– Всё началось давным-давно, – произнесла она глухо, опускаясь на камень у тропинки. – Так давно, как мы не можем себе представить, и так далеко, что отсюда не видать. Был один колдун, обладавший великой силой и великой мудростью, и жил он в почёте и довольстве, пока во сне не увидел собственную смерть. 

Абени рассказывала – а я видела, словно наяву.

…Валх действительно родился очень давно – за долгие-долгие века до моего появления на свет. Он мог быть современником Алвен, носить зелёные одежды и срезать ветви священного дерева золотым серпом. Но, в отличие от других колдунов, в его сердце скопилось слишком много жадности и страха, а это самое дурное сочетание, какое можно себе представить.

Никто не хочет умирать, но мало кто готов заплатить чудовищную цену лишь за попытку протянуть чуть дольше.

Он перепробовал множество способов, но ни один путь не привёл к желаемому результату. И тогда, уже отчаявшись и почти утонув в чужой крови, Валх услышал историю о жрице с волосами цвета серебра, которая уснула колдовским сном в ритуальной пещере, но не оставила своё племя, а продолжила его опекать ещё полтысячи лет. И могла бы прожить ещё полтысячи, но повстречала на границе между явью и сном храброго воина из чужой земли, которого полюбила всем сердцем – и предпочла стать его женой, подарить ему дитя, состариться и умереть.

Валх возликовал – вот бессмертие, которого он искал! Было лишь одно препятствие: нельзя стать сновидцем, им можно лишь родиться. Он искал выход много лет – и всё-таки нашёл, стоя уже одной ногой в могиле…

…Если нельзя стать сновидцем – можно найти юный, беззащитный талант, поработить его и заставить бесконечно долго видеть сон о том, что он, Валх, бессмертен.

– Вот только сновидцев-рабов надолго не хватало, – глухо произнесла Абени, опустив седую голову. – Рано или поздно за каждым из них приходила смерть, а он… он подыскивал себе новую лошадку и продолжал длить и длить своё существование. Я служу ему двести лет, но скоро настанет и мой срок уходить. Даже его колдовство не может бесконечно растягивать мои мучения.

– И что потом? – спросила я, замирая.

Лампа, стоявшая на земле, мигнула от ветра, и наши тени чудовищно изогнулись, смешиваясь.