Когда герои падают

Я вскинул бровь на Джо, наблюдая, как он слегка сдулся под моим холодным взглядом.

— Нет, Джо, я не собираюсь бить женщину, которая гостит в моем доме только потому, что ее отец pezzo di Merda [90] . Я не доверяю этим ирландским ублюдкам, поэтому мы сохраняем бдительность, но теперь у нас есть кое-что на них, поэтому надеюсь, что мы сможем сосредоточиться на проблеме ди Карло.

— Мейсон Мэтлок переведен в безопасное место, как ты и просил, — пообещал Энцо. — Он будет оставаться там под наблюдением, пока ты не скажешь.

Я кивнул.

— Хорошо, хотя у меня такое чувство, что этот сломанный ублюдок рассказал нам все, что знает. Теперь мы знаем, что у ди Карло назревает гражданская война за лидерство между братьями ди Карло и младшим боссом Джузеппе, Итало Фалетти, и мы можем использовать это в наших интересах.

Иррационально я хотел, чтобы Гидеоне ди Карло и его старший брат Агостино умерли ужасной смертью только за то, что подобрались к Елене, но я знал, что если я собираюсь поддержать кого-то в этой гонке, то это должен быть младший ди Карло.

На задворках сознания, когда я отвлекся от бесчисленных проблем, стоящих передо мной, появилась одна идея. Решение вражды, которую Джузеппе начал с нами и ирландская проблема, даже тот раздражающий факт, что другие главы пяти семейств в Комиссии все еще не принимали меня как одного из своих.

Могу ли я уничтожить их всех одним махом с помощью одной взрывоопасной идеи?

Все еще было слишком неясно, чтобы говорить об этом вслух, но если все сложится удачно, включая некую ледяную рыжую голову в комнате наверху, я смогу выйти из этого суда с большей властью, чем была до него.

Я усмехнулся своим людям, решив привести колеса в движение. В моей операции был крот, факт, который я не скоро забуду, но, надеюсь, эта схема выведет их на чистую воду.

— Энцо, — приказал я, — Пусть Виолетта Мэтлок будет рядом и достанет для меня информацию о Каэлиане Аккарди.

— Сын босса Ндрангеты [91]? — спросил он.

Гаэтан ударил его по затылку.

— Просто делай то, что говорит босс, оцепеневший череп.

Энцо поморщился, затем отлучился, чтобы позвонить в дальний конец кабинета.

— О чем думаешь, Ди? — спросил Фрэнки с журнального столика в центре кабинета, где он устроился.

Улыбка, овладевшая моим лицом, была смертоносной, как оружие.

— Думаю, пришло время немного встряхнуться. Эти ублюдки думают, что это их мир только потому, что они родились на американской земле. Давайте покажем им, каково это умереть по-нашему.

Она спала, когда я наконец нашел время проведать ее. Я чуть не рассмеялся, увидев, как она лежит на бледно-серой кровати с черной шелковой маской на глазах и черными поролоновыми затычками в ушах. Только Елена Ломбарди могла выглядеть так, словно готовилась к войне, чтобы просто вздремнуть.

Но нельзя было отрицать, что во сне она выглядела изысканно, ее классические черты лица стали мягче в спокойном состоянии, губы были розовым без обычной помады. Мне захотелось наклониться, чтобы насладиться ею, исследуя мелкие белые зубы под губами в форме бантика, скользя языком по её губам, пробуя её сны.

Я задался вопросом с яростным приливом одержимости, от которого у меня чуть не перехватило дыхание, не снился ли ей я. Не было никаких сомнений в том, что она испытывала сильное возбуждение, наблюдая, как я дрочу в своем кабинете прошлой ночью. Это было видно по румянцу, который я уловил, несмотря на то, что она была скрыта в тени коридора, по тому, как ее губы расцвели, словно роза, готовая к опылению, по ее резкому дыханию. Она была чертовски очарована мной и своей реакцией на меня, почти напугана и потрясена трещащей химией, между нами.

Было чертовски приятно осознавать, что я могу оказать такое воздействие на женщину, которая явно никогда не пользовалась силой своей сексуальности. Мой обычный железный контроль сейчас был в лучшем случае неустойчивым, зная, что под этим великолепным, воспитанным обликом скрывается сердце распутницы, отчаянно нуждающейся в мужчине, который показал бы ей, как ориентироваться в мире удовольствий и гедонизма[92].

Я страстно желал разбудить ее, чтобы увидеть, как эти холодное океанские серые глаза смотрят на меня, чтобы проверить край ее языка на моем и узнать, был ли он таким же острым, как ее слова, или мягким, как нежное сердце, которое она так тщательно оберегала.

Я хотел ее, и она будет моей, но Елена требовала противоречивого сочетания силы и осторожности, мое соблазнение было сложным хождением по канату, которое могло сорваться при малейшей провокации. А я все больше и больше не хотел провалиться.

Я придвинулся ближе к ее кровати, чтобы убрать с ее лица густую прядь темно-рыжих волос, пропуская шелковистые пряди между пальцами. Не удержавшись, я наклонился, слегка целуя удивительно маленькую раковину ее уха.

Когда я отстранился, мой взгляд привлекли бумаги на тумбочке.

Я был любопытным человеком.

И преступником.