Когда я падаю во сне

Она глубоко вздохнула и задумчиво побарабанила пальцами по столу.

– Ну… подруга позвала меня на вечеринку. Не могу точно сказать, кто именно, но вроде бы подруга. Там была целая толпа народу, а в бассейне – никого. Я прыгнула в воду и обнаружила, что в нем полно мин, и моя задача – их разминировать, чтобы гости могли купаться.

Я задумалась.

– Тут много всего намешано, нужно разобраться. Можно я позвоню завтра?

– Конечно. Я держу на тумбочке у кровати блокнот и записываю туда сны. Могу дать посмотреть.

– Хорошо, – сказала я, едва слыша ее слова. Мой взгляд был прикован к маленькому шраму у нее на виске.

Заметив, куда я смотрю, Мейбри повернулась, чтобы я могла как следует рассмотреть его.

– Почти не видно, правда?

Я взглянула на нее и наконец произнесла слова, которые давно следовало сказать:

– Прости меня, пожалуйста.

Мейбри удивленно покачала головой:

– Ларкин, ты спасла мне жизнь. Тебе не за что извиняться.

– Ты не упала бы в реку, если бы я не швырнула в тебя мини-холодильником.

Она сразу стала серьезной.

– Зато, пока все думали, что делать, ты прыгнула в воду и вытащила меня.

Мне захотелось встать и покинуть этот дом. Именно из-за тех событий я уехала и долго не возвращалась. Казалось, я оправилась, однако, по-видимому, не совсем.

– Из-за меня ты получила сотрясение мозга и провела ночь в больнице, а я с тобой так после этого и не поговорила.

Мейбри взглянула на сына: тот пытался слизать сладкие колечки со стола без помощи рук.

– У тебя были веские основания сделать то, что ты сделала. На твоем месте я бы поступила точно так же.

Во мне проснулись застарелый гнев и отвращение к самой себе, из-за которых я в восемнадцать лет уехала отсюда, чтобы не возвращаться.

– Нет, ты бы так не поступила, потому что никогда бы не оказалась на моем месте. Ты всегда знала, кто ты есть, а я была глупой толстухой, убежденной, что я – Мисс Америка, Альберт Эйнштейн, Либераче[17] и Бритни Спирс в одном флаконе. Вы с Беннеттом всю жизнь тусовались со мной; я выставляла себя полной дурой, но вы ни разу меня не остановили, и за это я до сих пор злюсь на вас. Потому что вы знали правду, а мне не сказали.

Мейбри молчала. Она заговорила лишь тогда, когда я набралась сил и взглянула ей в глаза.

– Ты ошибаешься. Мы вовсе не считали, что ты выставляешь себя дурой. Мы с Беннеттом любили тебя именно за свободный дух. Ты шла по жизни, не обращая внимания на то, что говорят другие. Это потрясающе. Я хотела бы, чтобы Эллис жил так же, не боялся пробовать новое, пусть даже у него нет таланта. Как узнать, в чем твое призвание, если не пробовать? Не важно, какие у тебя были причины для отъезда; ты собрала сумку и уехала в другой штат, где нет ни единой знакомой души. Ларкин, это очень храбрый, героический поступок.

– Дурацкое поведение сходит с рук только в детстве, а потом приходится расхлебывать последствия. Особенно когда два твоих лучших друга знают правду, но держат тебя в неведении. И не говори, будто ты ни при чем, я все равно не поверю.

– Ладно, не скажу. Но это правда. – Мейбри встала. – У меня с Джексоном Портером ничего не было, и тебе это известно. Я никогда бы так с тобой не поступила, ведь ты мне как сестра. А то, что случилось на лодке… я ничего об этом не знала. Честное слово. Ты не дала мне возможности сказать тогда, поэтому я говорю сейчас. Все давно в прошлом. И хватит себя грызть.

Мне хотелось крикнуть – ничего не в прошлом, ведь каждый божий день я переживаю все это снова и снова. И есть еще кое-что, чем я не могу с ней поделиться, потому что буду выглядеть жалким ничтожеством: в глубине души, в самом темном ее уголке я все еще жажду внимания и одобрения, а еще – Джексон Портер по-прежнему способен заставить меня забыть все, чему я научилась.

– Мейбри, я начала новую жизнь. И в этой моей новой жизни я живу в крошечной студии в Бруклине, которую едва могу себе позволить, и каждый день езжу на работу через реку, совсем не похожую на Сампит. Но это – мое. Я больше не лгу себе, не делаю вида, будто мне уготована великая судьба. Я – просто я. Рада была познакомиться. – Я взъерошила Эллису волосы и пожала пухлую ручку. – До свидания, Мейбри. Может, еще увидимся до моего отъезда.

Она вытащила Эллиса из высокого стула и прошла за мной к двери.

– Да уж надеюсь. Не забудь, ты обещала растолковать мой сон. И ты по-прежнему у меня в долгу.

Я удивленно взглянула на нее.

– Не ты ли говорила, что все в прошлом и давно забыто?

– «Забыть» и «не вспоминать» – не одно и то же. Есть вещи, о которых я предпочитаю не вспоминать, а есть те, о которых никогда не забываю.

– Например, что я едва тебя не убила?

Мейбри покачала головой:

– Например, какую важную роль ты сыграла в моей жизни.

У меня сдавило горло. Я поспешно направилась к выходу.

– А тот степ под «Аве Мария» я никогда не забуду. Никогда, – сказала Мейбри мне вслед.

Я взглянула на нее с обидой и гневом, но заметила выражение ее лица, такое же, как в тот злополучный вечер, когда они с Беннеттом и Сисси устроили мне овацию. В ее глазах не было ни издевки, ни сарказма, только гордость.