Когда я уйду

— Почти закончил, — негромко сказал Люк, закатив глаза. Фелисити улыбнулась и показала на дверь. Снаружи уже стемнело, зажглись фонари.

— Буду на улице, — сказала она.

— Задавайте.

Фелисити за дверью зябко куталась в накидку. Странно. На улице должно быть тепло.

— Мистер Ричардсон, вы рекомендовали бы Брайана Гуреллу на должность с доступом к конфиденциальной информации?

Люк растерялся. Он отвел взгляд от двери. Хватит мечтать о кренделях небесных — вино, свидание, джаз… От его ответов зависит судьба Энни. Он только сейчас осознал, что думал о ней весь вечер. Лицо со страдальческой гримасой, когда она решила, что он предал Натали, стояло перед его мысленным взором. Да, Люк плохо знал Брайана, но только благодаря поддержке Энни он каждое утро вставал с постели, дышал и жил. Он сделает для нее все, что угодно, не говоря уже о том, чтобы солгать какому-то Деннису Бормету.

— Да, рекомендовал бы.

Глава 17

Люк плелся по лестнице вслед за Клейтоном. Ну почему этот ребенок по выходным встает на час раньше? У него внутри будильник встроен, что ли? Гены Натали… Впрочем, спихнуть на нее ответственность легче легкого, она ведь не может возразить.

Солнечные лучи уже заползли в дом через полукруглые оконца в двери. Яркий свет будто пытался наверстать упущенное за долгую мичиганскую зиму. У Люка побаливала голова. А сегодня еще приедет Терри! Если кто и способен добавить маслица в огонь…

— Папочка, ты вчера почту не забрал. Энни ее мне отдала.

Клейтон протянул ему стопку писем. Люк был настолько поглощен поездкой с Мэй, ссорой с Энни и свиданием с Фелисити, что совсем позабыл о письмах.

— Спасибо, сынок. Посмотришь мультики, пока я приготовлю завтрак?

Он выцепил из стопки голубой конверт, ощупал его. Листов пять, не меньше.

— А можно мне съесть злаковый батончик? — Клейтон здорово научился выманивать лакомства, когда чуял, что отец жаждет тишины и покоя.

— Только один!

— Ладно! — крикнул сын, шурша оберткой.

Люк потянулся за ножом для писем и вскрыл конверт, затем устроился на нижней ступеньке — в своем любимом месте — и бережно развернул письмо. Он всякий раз представлял себе, как Натали, лежа в гостиной, аккуратно складывает странички в конверт, затем проводит по краю языком, а может быть, влажным полотенцем… Немало сил стоило жене подарить ему это утешение.

Взглянув на дату, он прикинул, сколько времени прошло между тем письмом, что пришло неделю назад, и этим… Ох ты, ну и ну!