Когда я уйду

Я медлю, глядя на обтянутые джинсами колени. Безмолвно проклиная себя за то, что выложила слишком много.

Потом я поднимаю голову:

– А вы не сердились бы?

Доктор Сандерс молча выдерживает мой взгляд на протяжении долгих двадцати секунд. Даже бумага подо мной не шуршит. Потом он сует руку в карман и вынимает горсть визиток. Перебирает их, пока не находит нужную. Протягивает мне.

– Патрик – член нашей большой команды ухода за пациентами. Он работает рядом, в пульмонологическом центре. Позвоните по тому номеру, что внизу.

Я сую карточку в боковой карман сумочки и обещаю, что позвоню, хотя считаю, что платить кому-то за то, что меня научат дышать – абсолютная чушь.

Я уж, скорее, пойду к шринку[28]

.

По пути домой я опускаю окно в машине. Ветер раздувает волосы, и это очень приятно, почти настолько, что я игнорирую выхлопные газы, которые тоже бьют мне в лицо. Я ищу на двери кнопку, закрывающую окно, но прежде чем стекло поднимается, новый запах проникает в щель, и в мои ноздри.

Жир.

Чизбургеры

«Varsity Jr»[29].

И хотя обычно у меня желудок переворачивается при мысли обо всем этом обработанном мясе, набитом химикатами хлебе, сыре и картофеле, почему-то сейчас запах производит абсолютно противоположный эффект. И в желудке урчит.

– Может, это ностальгия. Тоска по тому времени, когда Джек поворачивался ко мне по пути домой из кинотеатра, и дьявольски ухмылялся.

– Мне не помешал бы бургер.

Я соглашалась, потому что в головокружительном начале наших отношений мне в голову не приходило отказываться. И на переднем сиденье его «Эксплорера» мы кормили друг друга жареной картошкой из покрытого пятнами жира пакетика, обменивались масляными поцелуями и тайными улыбками, купаясь в лучах нашей непредсказуемости.

Не думая о том, что делаю, я сворачиваю на парковку и останавливаюсь на пустом месте. Ресторан устроен, как старомодная бургерная для автомобилистов, вплоть до официантов, расхаживающих между машинами. Из громкоговорителя доносится голос. Я не могу разобрать слова, но знаю, что это стандартное приветствие «Varsity Jr»:

– Что будете брать?

Я открываю рот, чтобы ответить «ничего», но вовремя останавливаюсь, понимая, каким безумием это прозвучит. Зачем еще сюда заезжать? Потом я ругаю себя за беспокойство о том, что подумает официантка в ресторане фастфуда относительно моего душевного здоровья.

Голос повторяет фразу, и я паникую. Двигатель все еще работает, и моя рука лежит на ручке переключения скоростей. Все, что мне остается – сдать назад и нажать на газ. Но вместо этого я поворачиваю голову к электронной коробке.

– Бургер, – заказываю я, но произношу слово едва слышно. Голос дрожит, словно я только что научилась говорить.

– Без всего? Двойной? Чили? – выстреливают в меня вопросами. Я теряюсь и не помню, что все это означает, поэтому выбираю первое, что запомнила.

– Без всего.

– Стринги?

Где-то в мозгу загорается нейрон, пробуждая во мне знание. Стринги – это жареный картофель, и я вдруг вижу, как Джек скармливал мне соломку по одной.

– Пожалуйста.

Через несколько минут у моего окна появляется женщина в бумажной шляпе. Я протягиваю ей кредитку, которую она проводит через ручное устройство, и отдает мне бумажный пакет. Я кладу его на пассажирское сиденье и выруливаю со стоянки задним ходом.

По пути я посматриваю на пакет, словно на щенка, которого по какому-то капризу решила взять к себе, но что теперь с ним делать? Я пытаюсь припомнить ощущение еды во рту, тот лучший первый кусочек горячей булочки и жирной говядины, но противлюсь желанию открыть пакет. Странный приступ спонтанности сходит на нет.

К тому времени, как я останавливаю машину на дорожке, пахучий пакет превратился из привлекательного в омерзительный, поэтому я беру его двумя пальцами и несу на кухню, где бросаю в мусорное ведро под раковиной.

В начале двенадцатого я слышу, как подъезжает машина Джека. Я лежу в постели, стараясь не заснуть, хотя глаза сами собой закрываются. Но я хочу видеть его. Не для того, чтобы что-то сказать или сделать. Просто хочу окинуть взглядом его непокорные взъерошенные волосы, асимметричное лицо и невозможно длинные руки. Я впервые увижу его с тех пор, как он вчера утром уехал на ферму Памелы, потому что на обратном пути его вызвали в клинику и он приехал, когда я уже спала. И еще не успела проснуться, когда он утром уехал на работу. Иногда мне кажется, что он делает это специально. Так ему легче не видеть меня. Не быть рядом.

Я закатываю глаза. Ну, конечно, легче. Вряд ли ему хочется быть дома, слышать все «добрые» слова и терпеть «ласковое» обращение.

Когда задняя дверь со скрипом открывается, Бенни спрыгивает с кровати, чтобы приветствовать его, а я сажусь и приглаживаю волосы. Обутые в тяжелые ботинки ноги топают по коридору, и мне кажется, что они шагают в такт биению моего сердца.

И вот он уже здесь.

– Привет, – говорит он, глядя мне в глаза.

– Привет, – отвечаю я.

Он идет к комоду, кладет ключи и бумажник и принимается стаскивать больничный костюм.