Когда я уйду

– Она хотела сделать для меня что-то взамен, – продолжает он. – Услышала, как я рассказывал Лингу о том, что уже сделал по дому: посадил клумбу, загерметизировал окна, и спросила, сможет ли чем-то помочь. Мы несколько недель говорили об этом, планировали, но я не был уверен, что нам все удастся. Потом ты не позволила мне поехать с тобой на операцию и…

Он пожимает плечами.

Пытается щадить мои чувства, не выставлять напоказ свои отношения с ней. Но мне необходима правда.

– И ты…

Я прикусываю губу, не желая заканчивать предложение, но у меня нет выбора.

– Ты с ней?

– Что ты хочешь этим сказать? – удивляется он и тут же смотрит на меня безумным взглядом, сообразив наконец, о чем я.

– Погоди. С ней? С Памелой? С чего это тебе в голову взбрело?

Я молчу, пытаясь как-то привести в порядок мысли. И вспоминаю, как он не ночевал дома. И голос Памелы в телефоне.

– В воскресную ночь, когда ты не ночевал дома. А потом, когда я наутро говорила с тобой, слышала ее голос. Она была здесь.

– Да, конечно, – кивает он. – Я не понял, слышала ли ты. Она пришла пораньше, чтобы начать работу с балками. Я не хотел портить сюрприз, поэтому ничего не сказал на случай, если ты вдруг ее не слышала.

Я киваю, пытаясь это осознать.

– А в ту ночь я не пришел домой, подумав, что ты не хочешь меня видеть.

Он медлит, словно пытаясь решить, сколько можно мне сказать. Быть ли окончательно честным.

– И я был взбешен.

Он смотрит в мои глаза.

– Из-за тебя.

Обнаженная искренность его эмоций застает меня врасплох, потому что это так не похоже на Джека. Но ведь он имеет полное право злиться!

– И куда ты поехал?

– В клинику. Там меня встретила Памела.

Я вздрагиваю.

– Она очень волновалась, как пройдет операция Коппера на следующее утро. Но скоро ушла. Я работал допоздна, а потом ночевал на диване в офисе Линга.

Я снова киваю:

– Так всякий раз, когда ты выходил из комнаты, чтобы поговорить с ней, или утверждал, что звонила не она, хотя я знала, что это не так, речь шла о ремонте? Вы разговаривали о нашем доме?

– Да, – признается он и словно только сейчас осознает всю тяжесть моего обвинения, начинает заикаться. – Ты действительно… думала? О боже, Дейзи… нет! Я бы никогда… я бы не смог…

Он дотрагивается до моего лица, и тепло его ладони – все, что мне сейчас нужно.

Я хочу наслаждаться его прикосновением. Но голова все еще раскалывается. Я закрываю глаза, пытаясь осмыслить этот неожиданный поворот, и вспоминаю, что еще он сказал:

«Все то, что не смог сделать».

– Погоди, клумба… – это тоже Памела?

Правый уголок губ приподнимается. Он медленно качает головой.

– Это ты?

Кривой зуб открывается в широкой улыбке.

– И ты загерметизировал окна?

– Да.

– Джек, я думала, что схожу с ума.

Он приостанавливается, словно обдумывая это.

– Ну, ты вроде как и сходила.

Я шлепаю его по руке, и он хватает мою ладонь.

– Но почему? – спрашиваю я снова. – Дом всегда был на мне.

Он сжимает мои пальцы.

– Я говорил, ты не позволяла мне ничего делать.

Я вспоминаю последние месяцы, когда отстраняла Джека. Отталкивала его. Понятно, что большинство мужчин сдались бы. Вот я и подумала, что Джек тоже сдался. Но он не сдался.

Я сижу, медленно осознавая все благородство его поступков. Он не просто посадил цветы или уплотнил пару окон. Он нашел способ любить меня, хотя я делала все возможное, чтобы не позволить ему этого.

Я киваю, и улыбка медленно крадется по моему лицу.

– Полагаю, со мной было нелегко жить.

– Нелегко? – фыркает он, и глаза снова загораются гневом. – Лучше сказать – невозможно. Ты чертовски упряма и независима!

Он снова качает головой, и мне кажется, что он наконец выговорился. Но слова снова сыплются градом.

– Ты перестала мне все рассказывать. Не только самое важное, вроде того, как ты себя чувствуешь, но и всякую чепуху: что ела на ланч или как купила новый стиральный порошок на распродаже.

Джек опускает голову.

– Я думал… Не знаю, что я думал. Что ты думаешь о своей смерти, подводишь жизненные итоги и… не знаю… Жалеешь, что провела несколько лет со мной или что-то в этом роде.

Мое сердце, уже выдержавшее столько всего, едва не разрывается от этих слов.

– Что? О, Джек, нет, нет, нет! Ты – это единственное, что я, возможно, сделала правильно в моей жизни.

И впервые за несколько месяцев плечи Джека видимо расслабляются.

Но он немедленно хмурится, явно не в силах понять чего-то.

– Так что ты делаешь здесь? Тебе нужно лежать.

Я закрываю глаза и тру виски.

– Видишь… Я действительно думала, что ты и Памела… Ну ты знаешь.

Я ищу, но не могу найти нужных слов, и поэтому заканчиваю:

– Я не хотела, чтобы вы были вместе.

Но этого недостаточно, потому что я не могу отделаться от ощущения, что их отношения – больше, чем дружба, что, может, Джек действительно неравнодушен к ней. Как он может быть неравнодушен? Пусть даже между ними ничего не было.

– Ты не… Я хочу сказать, ты не… У тебя есть какие-то чувства к ней?

Прежде чем Джек успевает ответить, за моей спиной раздается смех.

– О боже, – говорит Памела. – Я и Джек? Да мы бы поубивали друг друга!

Я поворачиваюсь. Памела стоит в дверях. Я забыла, что она здесь.

Она улыбается.