Когда я впущу тебя

Элеонора старалась не думать об этом слишком много. У нее не было никаких доказательств любовной связи Адама с кем-либо, кроме его поздних возвращений домой с работы. Карен хотела, чтобы они расстались, и решила так поступить, потому что Элеонора не поверила ее словам о том, что она видела? Почему она это делала? Потому что ее собственные отношения были обречены на провал? Отношения Карен с Майклом не должны были означать конец их дружбы, несмотря на ту ярость, которую испытала Элеонора, когда впервые узнала правду. Если человек совершил один плохой поступок, это еще не значит, что он плохой человек. Может, Карен не осознавала, какое зло творит. В конце концов, она же никогда не была замужем. Элеонора вычеркивала пункты из списка «Причины ненавидеть Карен», но оставался один знак вопроса – она так и не знала, смогут ли они когда-нибудь снова быть близкими подругами, если Карен не прекратит отношения со своим женатым любовником.

По большому счету оставалось только письмо Тоби. Элеоноре не хотелось из-за него терять человека, с которым она была близка на протяжении всей своей жизни. Может, если б Карен отреагировала хотя бы на одно из ее яростных сообщений, оставленных на автоответчике, или на один из пропущенных вызовов, то еще могла теплиться надежда на то, что Элеонора со временем примет извинения от подруги. Но никаких извинений не поступало, только одно сообщение в предыдущий вечер: «Я не отправляла письмо. Я знаю, кто это сделал, а когда смогу это доказать, то приду и все объясню. хx».

Элеонора даже не удосужилась ответить. Это была жалкая и не очень убедительная попытка переложить на кого-то свою вину. Карен должна была знать, какое потрясение испытает Элеонора, если Тоби таким образом узнает о своей настоящей матери. Карен будто приняла сознательное решение сделать день рождения Тоби днем окончания их дружбы, а письмо – звоном на похоронах той части их жизни, которую они провели вместе. Может, Карен уже так сыта всеми переживаниями, характерными для такой близкой дружбы, как у них, мелкими разногласиями, самооправданиями, что не собирается даже пытаться что-то исправить и извиниться. Она только прислала это жалкое отрицание – будто просто не хотела выглядеть злодейкой. Может, их дружбе пришел конец – и, может, это к лучшему. Ведь понятно же, что дружба в их возрасте обычно подобна безделушкам, которые с восхищением вертят в руках и рассматривают, а затем ставят обратно на полку, где они стоят до тех пор, пока кто-то не заметит, что на них собралась пыль. Это не посудомоечная машина, которую нужно каждый день заполнять и разгружать.

Элеонора поморщилась от такой метафоры. Даже мысли о ее подругах возвращали ее к работе по дому. Она осмотрела гостиную, не зная, с чего начать. Пыль может подождать до прихода Лесли ближе к концу недели. Элеонора провела пальцем по верхней части рамки с фотографией и стряхнула пыль на пол. Не будет она вытирать пыль, и так сойдет. А пылесос она не рискнет включать, пока…

Она замерла на месте, глядя на фотографию, по рамке которой только что провела пальцем. Это был снимок размером семь на пять[37], на котором Би и Карен держали большую простыню со словами «Добро пожаловать домой», написанными блестящими красными, белыми и синими буквами. Они встречали ее с конференции в Италии, куда она ездила по работе на две недели. У нее тогда началась истерика при виде их, размахивавших этой простыней, словно она возвращалась из экспедиции в джунгли Амазонки, а не с двухнедельной конференции в пятизвездочном отеле во Флоренции.

– Мы по тебе скучали! – объявила Би, когда Элеонора, по щекам которой текли слезы, спросила, какого черта они тут устроили это представление. – А что не так?

Теперь Элеонора смотрела на улыбающиеся лица своих подруг, и слезы снова жгли ей глаза. Что же такое на этой фотографии заставило ее замереть на месте? Воспоминание о том времени, когда она считала, что ничто на свете не может заставить их разорвать отношения? К тому времени Карен уже познакомилась с Майклом – и уже хранила тайну, которая потенциально могла положить конец их дружбе. Что она чувствовала каждый раз, когда они где-то встречались впятером, каково ей было притворяться? Испытывала ли она тот же ужас, что и Элеонора каждый раз при словах о рождении детей, когда она сама была еще не рожавшей матерью?

Элеонора снова бросила взгляд на фотографию и опять почувствовала, что там что-то не так. Она попыталась вытянуть из подсознания какие-то воспоминания. Она нарисовала у себя в воображении Карен – такой, какой видела ее в прошлый раз. Элеонора уходила из кафе и напоследок с отвращением взглянула через плечо, прижимая к себе сумочку так, словно та создавала защитное силовое поле, способное спасти ее от ужасного откровения, которое она только что услышала. Карен осталась сидеть за столом, поставив на него локти и сжав голову руками, Би сидела напротив нее с ничего не выражающим лицом.