Когда я закрываю глаза

Ну и погодка! Мерзкая слякоть и холод. Капли дождя стекали по шее – отправляясь в путь, я неаккуратно заправил под куртку шарф. Джинсы промокли насквозь, про старые ботинки и говорить нечего. Хорошо хоть, что нет ледяного дождя и снега. Во всем надо искать плюсы.

В гараже я высушил старым папиным полотенцем шлем и положил его на сиденье, которое затем тоже хорошенько протер. Из носа текло, я постоянно шмыгал. Руки окоченели. Я забыл перчатки на кухонном столе, но возвращаться за ними не стал, потому что время поджимало. Понадеялся, что через два часа дождь перестанет. Или будет не таким сильным. Самым главным для меня было не опоздать к Киану и Лили.

Готово. Убрав полотенце, я вышел из гаража и по лестнице поднялся в дом. По дороге услышал, как дедушка громко ворчит. «В один прекрасный день мама вышвырнет его в окно» – так сказал на прошлой неделе папа. Ему их перебранки казались невероятно забавными, потому что у этих двоих очень много общего. Мама так не считала и твердила, что пошла в бабушку. Та, к сожалению, умерла от инфаркта полгода назад, поэтому заботиться о дедушке стало некому. Теперь он переехал к нам: кресло-каталка, громкий голос и упрямая голова.

По-моему, круто.

– Ради бога! Лора, я еще не сыграл в ящик! Но это случится очень скоро, если ты и дальше будешь пичкать меня высушенными мертвыми овощами.

– Брокколи не высушенные и не мертвые, – огрызнулась мама.

– Да не в брокколи дело! – завопил дедушка.

Посмеиваясь, я закрыл дверь и направился в столовую, откуда доносился тяжелый запах чего-то горелого.

Дедушку понять можно, мама та еще повариха. С тех пор как дедушка поселился у нас, она не оставляет попыток приготовить что-нибудь съедобное – и всегда безуспешно. В последний раз мама сделала лазанью, которая напоминала кашу и на вкус была как рвота опоссума. Понятия не имею, какой вкус у рвоты опоссума, но полагаю, что такой же отвратительный.

И все-таки мы с папой маму очень любим, поэтому, улыбнувшись, съели несколько кусочков. А вот дедушка не скрывал недовольства: громко ворча, поставил тарелку на пол, чтобы лазанью слопал Чуи. Но даже тот воротил от нее нос. Вообще-то пса зовут Чубакка. В нашей семье нет горячих поклонников «Звездных войн», просто шесть лет назад в отпуске мы нашли на заброшенной ферме тощего голодного щенка, больше похожего на спутавшуюся пряжу. Папе он напомнил вуки из «Звездных войн» – именно поэтому щенка назвали так. Он потолстел, вымахал в здоровую собаку, но я до сих пор путаю, где у него морда, а где задница.

– Ума не приложу, как мать все это терпела, – пробормотала мама, забирая у дедушки тарелку.

– Я задавался тем же вопросом, когда ты от нас съехала, – не остался в долгу он, скрестив руки на груди.

Развеселившись, я остановился понаблюдать за этими двумя. Чуи дрых под столом, вытянувшись во всю длину. Дедушка посмотрел на меня поверх газеты, которую сжимал в руках.

– Сэмюэль, – заговорил он своим низким голосом, – ты вымок до нитки.

– Дедушка, на улице льет дождь. Чему тут удивляться.

– Твоей матери следовало бы тебя подвезти, – проворчал он и снова уткнулся в газету.

Дедушка любит маму, а она его. Эти двое просто очень похожи. Собственные черты, которые им не нравились, они теперь ежедневно видели друг в друге, будто в зеркале. Плохо, что бабушка умерла. Она держала их вместе, будто клей. Но ее больше нет, и нам всем придется к этому привыкнуть.

– Ой, привет. Ты вернулся? Уже так поздно?

Светло-каштановые волосы мамы растрепались, несколько прядей выбились из косы. Мама – секретарь в начальной школе неподалеку. После смерти бабушки она вынуждена работать на полставки, чтобы уделять время переехавшему к нам дедушке. «Так хотя бы два дня в неделю дома будет кто-то, кто сможет позаботиться о нем», – сказала она.

Иногда к нам заглядывала сиделка, но только на час-два. На большее дедушка не притязал, да и возможности здесь ограничены.

Папа точно еще на работе. Он строитель. Просыпается в шесть часов утра и возвращается домой где-то между шестью и восьмью вечера. Зависит от того, как прошел день на стройке, какая была погода и подбросит ли папу коллега.

Сегодня мама могла бы отвезти меня к близнецам, которым я даю уроки музыки. Папа был не за рулем, и наш «Фольксваген Гольф», уже немного потрепанный, спокойно стоял в гараже. Но я никогда не позволял себя подвозить. У мамы своих дел хватало, а у меня имелся скутер. И вообще, чем старше становишься, тем больше начинаешь понимать. Что жизнь тяжела и сложна, что все не то, чем кажется. И как отчаянно родители ни стараются защитить своего ребенка, ничего у них не выходит. Порой они даже не замечают, что давно проиграли эту битву. Со мной это произошло в средней школе. Тогда я впервые осознал, что настоящие монстры – люди.

Я постепенно стал понимать, что значит быть беднее других. Да, можно об этом подозревать, догадываться, но полное осознание придет внезапно. В лице таких типов, как Йонас.

Мама с папой вынуждены трястись над каждым центом. Они много работали, прикладывали огромные усилия, но денег все равно не хватало. Странное дело.