Когда явились ангелы (сборник)

И отправил меня обратно плыть через облака да звезды в Арканзас и в Сосновый Утес – и прямо в дом к доктору Огилви, где все окна гостиной трепещут фонарями да лампами, будто здоровенные разноусые бабочки сердятся, – и прямо через крышу. Клянусь тебе, до крайности странное это было дело – смотреть на свое тело в этой комнате, где вся родня моя и близкие плачут, а кроха Эмерсон П. со своим папаней схватился, ко мне рвется, кричит: Бекки не мертвая, не может быть такого, – и тут я обратно к себе в тело вплыла, ну прям как дым в трубу втянулся, вздохнула, глаза открываю, сажусь и говорю им, дескать, немой мне ничего не сделал. Нет. Совсем наоборот. Это я сама у оврага дурака валяла и в металлолом свалилась, а он пришел, меня увидел и спас, слава Богу (тут пальцы себе скрестила и еще раз сама себе говорю: Господи, спасибо Тебе), а я ж тебя ни разу больше ни малейшей просьбишкой не докучала, Иисусе, как торжественно и поклялась. А и впрямь, чего мне было у тебя просить? В ангеле с той книгой я ж ни разу не усомнилась. Да и с того самого мига посейчас смертельной опасности не было мне, я про нее и не думала вовсе – по крайней мере, пока год тыща девятьсот восемьдесят какой-то не накатит. Но я всегда прикидывала, что уж к тому-то времени я точно все жданики потеряю, когда ж наконец расквитаюсь с этим своим туловом изношенным да битой старой мордой. Поэтому клянусь Тебе, и Господь сам да и тот дылда-ангел мне свидетели, что не дрожу я тут пугливо, на коленках стоя, как пересохшая скряга стародавняя какая-нибудь, что от жизни отщипывает, будто у нее жалкие пенни заканчиваются. Потому как нет. Я вот чего прошу – наверно, какого-нибудь знака, Господи; а лишнего времени мне и не надо. Чего я боюсь, я пока и назвать именем-то не могу – потому как только-только на него наткнулась, словно это какой-то выверт природы у меня на глазах вылупился, а умирать я вовсе не боюсь. Но мало того – я даже не уверена, страшусь я достоподлинной опасности или же нет. Может, под чистым грузом годков у меня рассудок-то и треснул наконец как у бедняжки мисс Луг и чеканутого мистера Файерстоуна, у которого за каждым кустом по коммунисту прячется, да как у стольких других жильцов «Башен», а ведь многие там, я точно знаю, меня гораздо моложе, – вдруг разум у меня треснул прежестоко, и потому все эти страхи внезапные, все тени и бяки за каждым кустом, вся эта грязь, что, похоже, вовнутрь просочилась, – просто-напросто еще одна дикая черная ошибка с Борнео, которую та старая белая курица сделала… я вот чего знать хочу, Боженька Иисусе, знак мне подай, вот о чем молюсь.