Когда идет дождь…

С этой огромной лавиной любви пришла и ворвалась ревность, разъяренная, безобразная и злая ревность ко всему. Я ревную его даже к самой себе. Странно?.. Он должен быть сам, без всего и без всех, таким, какой он есть…

Боже, я схожу с ума! Я ЛЮБЛЮ.

…А что случилось сейчас? Что? Что, что, что? Милый мой, единственный! Если я потеряю тебя, у меня в жизни не останется ничего… Если не будет тебя со мной, я пропаду, меня ждет гибель… Меня ждет гибель, ты слышишь? Любимый, не покидай меня!»

В Уфе уже лето… Солнце щедро льет потоки света, заливая ими улицы. — Какие розы! И как их много! И это все мне?! Вот это букетище…

Эля прижала цветы к груди. Потом вытянула руки с букетом перед собой и залюбовалась ими. Лицо ее светится счастьем. Но вдруг оно побледнело, как будто его опрокинули. По скулам пробежал трепет какого-то священного таинства… В потемневших глазах плеснулась бездна.

— Ты что? — испугался Юра, вглядываясь в лицо любимой.

Она прижала цветы к груди и выдохнула:

— Я люблю тебя…

Они бежали по аллее большого Проспекта, взявшись за руки, и на каждой скамейке оставляли по розе. Цветы алели на пустых скамейках, как знаки прекрасной и большой любви…

«…Сегодня купила билеты в Москву. Где там буду жить, пока не знаю.»

«…Пусть ты вспомнишь перед смертью ливень, (я готова иссушить его), а я вспомню дождь, обычный серого цвета дождь.

И пусть я банальна! Может быть, именно поэтому я ищу и жажду красоты, красоты во всем. Красоты души, чувства, движения, тела. Я ищу гармонию, которая властвует надо всем. Ее огромную притягательную силу я ощутила на себе. Эта сила способна только притягивать!

Я буду тянуться к тебе, и если между нами образуется бездна, я просто-напросто погибну на дне ее, а может…»

06.06.85 год.

Лилия Федоровна открыла дверь и вошла в комнату, где над своим письменным столом склонилась Эля.

— Я бы, Эльмирочка, хотела с тобой поговорить… — она нервно закашлялась.

Дочь резко повернулась к матери:

— Ты обо мне и Юре? Да? Знай, мама, в моей жизни все уже решено. Я не могу без него.

— Я все понимаю. Но ты подумай. Не надо так спешить, у тебя еще не решено с будущим…

— Ты о моем образовании? Это решится, но только, если он будет рядом. По-другому я не могу.

Мама прошла на кухню и склонилась к плите, чтоб никто не увидел ее лица. — Эльмирочка, доченька… У Юры такая трудная судьба. Как ты это все выдержишь? Сейчас его после травли выселили из Уфы… Что-то будет дальше? Ну, ладно, что поделаешь… Надо жить. И, кажется, готовить какую-нибудь еду.

Лилия Федоровна взяла сумку и вышла из квартиры.

— Вы на базар? — встретила ее в коридоре Евгения Петровна и прицепом двинулась за ней вниз по лестнице:

— А я за почтой. Да, без Веры Алексанны вам трудновато.

— Не то слово.

— Вы чем-то расстроены?

— А, бывает… Ничего страшного, — попыталась улыбнуться в ответ Лилия Федоровна. Соседка понимающе качает головой и провожает ее сочувственным взглядом.

«Ура! Сегодня полезем разрисовывать трубы! Там на нашей крыше будет наш город. Город троих — Юркин, Танькин и мой. Город труб и антенн. Город гремящего железа под ногами и огромного, усыпанного звездами неба над головой…»

«…Что с тобой? Тебе плохо? Почему тебе плохо. Что мне сделать, чтобы тебе было легче? Любимый? Ю р к а!!!

Нервы эти дни на взводе, не могу привести себя в норму. Глупо вот так сидеть и обливаться слезами. Очень глупо. Но легче, когда в них обретаешь тревожный покой, от которого становится легче, легче…»