Когда луна окрасится в алый

– Еда отвратительна, даже свиней лучшим кормят. В помещении, где подают саке, слишком жарко, чтобы гости, судя по всему, быстрее напивались, и тогда их можно будет обчистить, приписав к счету лишний кувшин. Здание лишь внешне выглядит прилично, но внутри я вижу старую мебель, которая развалится от одного удара, – пустым голосом перечисляла Аямэ, а на последней фразе и вовсе хлопнула ладонью по столу – он заскрипел и накренился. Пиала с рисом угрожающе покатилась в сторону хозяйки.

Аямэ поднялась со своего места легко и непринужденно, в какой-то степени даже лениво, и положила на перекошенный стол рё[49]. Слишком много для такого заведения.

– Пожалуй, остановлюсь в другом месте.

Хозяйка стояла, не в силах сдвинуться с места, со страхом наблюдая за тем, как Аямэ неторопливо направляется в сторону выхода. Подвыпивший мужчина лет сорока бросился ей наперерез. Немного покачиваясь из стороны в сторону, но все еще весьма уверенно держась на ногах, он грозно навис над миниатюрной Аямэ, которая выглядела совсем не впечатленной.

– Мелкая дрянь, госпожа Курихара – почитаемая дама всего нашего города, а ты так неуважительно о ней отзываешься! – не совсем четко прокричал мужчина, выдыхая густой и тошнотворный алкогольный дух.

Аямэ презрительно улыбнулась уголком губ и попробовала обойти мужчину, но тут ему на помощь подоспел еще один. Вдвоем они возвышались над Аямэ, пытаясь не то запугать, не то пристыдить, но, как ни старались, Аямэ так и продолжала выглядеть безучастной и отстраненной, хотя внутри начинала откровенно злиться. Она никого не трогала. Она просто попросила бутылку саке, чтобы перебить вкус паршивой еды, и ничего более. Но нет, ей не дали даже этого.

Ки придавила посетителей, заставив вздрогнуть и испуганно съежиться. Больше никто не удерживал Аямэ в этом пропахшем саке ресторанчике. Окажись здесь Йосинори, да и вообще любой оммёдзи, они бы отчитали ее за столь грубое и даже недопустимое поведение. К людям, которые не могли противостоять духовной силе, запрещалось применять ки, ведь баланс энергии в их телах мог быть нарушен. Вот только Аямэ на личном опыте убедилась: пару раз освободив ки, никому не навредишь. Так что всевозможные нравоучения пропускала мимо ушей.

Привычно опустив взгляд, чтобы никто не видел ее глаз, Аямэ пошла дальше по улице, что упиралась в подножие горы. Она не стеснялась себя или своей наследственности, но слушать постоянные перешептывания за спиной, ощущать излишне любопытные взгляды не хотелось. Когда происходило подобное, Аямэ желала только залезть в ближайшую бочку с водой и отмыться от этих липких ощущений.

«Владельцы проклятых глаз» – так их клан за спиной называли обычные жители, но в лицо улыбались и просили помощи. Аямэ ненавидела их, но не настолько сильно, чтобы желать смерти, как это было с ёкаями и тем более с они. Люди по натуре своей были лицемерными, но демоны – жестокими, а потому и заслуживали того, чтобы их стерли с лица земли без возможности возрождения.

И все же это не мешало ей ненавидеть людей. Хотя… ненависть все же была слишком сильным чувством, Аямэ просто недолюбливала их. За лицемерие, трусость и за слепую уверенность в собственной значимости. Сколько раз она слышала краем уха о великих подвигах и свершениях мужчин, о храбрости женщин, которые могли противостоять жестоким мужьям и отцам? Но на деле вся их смелость оборачивалась жалким раболепием перед лицом любого, даже самого мелкого и ничтожного они. Отчего-то каждый из этих храбрецов был уверен, что есть кто-то более решительный, более умелый, более смелый, кто сможет одолеть демона. Одним словом, просто кто-то «более».

И все это до жути раздражало Аямэ, которой в итоге приходилось спасать столь жалких созданий, которые только и могли, что умолять о спасении, не в состоянии по-настоящему постоять за себя, которые лишь жались друг к другу в поисках поддержки и помощи!

Аямэ попробовала отбросить глупые мысли, понимая, что ни к чему хорошему это не приведет. В последний раз, когда она злилась, пострадал молодой оммёдзи, потому что ее ки оказалась слишком сильной и переполненной негативной энергией. Аямэ считала, что не она была сильной, а парень – слабым. Всего два сикигами… Какое ничтожество.

Маленький постоялый двор с конюшней на два стойла находился у самой кромки леса, что густо покрывал горы. Улица еще какое-то время поднималась широкой и даже частично мощенной дорогой, но быстро превратилась в узкую тропу, по которой мог пройти только один человек. Стоило проверить потом эту дорогу и посмотреть, куда она ведет.

Постоялый двор выглядел на порядок уютнее предыдущей гостиницы, так что Аямэ вошла в здание и осмотрелась. Она больше не прятала глаз – постоялец был один, да и тот уткнулся носом в свою пиалу, жадно поглощая ароматный мисо-суп. Хозяин же стоял у очага и о чем-то говорил с невысокой женщиной. Она была старше Аямэ лет на пять, не более, послушно склонила голову и молча кивала на его замечания, демонстрируя образец достойной и послушной жены. Аямэ хотелось отвернуться и презрительно скривиться.