Когда луна окрасится в алый

Потому и сейчас, предполагая, что лиса ни в чем не виновата, а люди просто чего-то надумали на свой лад, Йосинори прибыл в Сиракаву, надеясь, что сможет мирно решить конфликт. Вот только видения, в которых появлялась кицунэ с глазами цвета ночи и волосами оттенка воронова крыла окровавленной, теряющей остатки своей жизненной силы, но улыбающейся ему, приходили к нему с того самого дня, как староста деревни прибыл с прошением изгнать ведьму.

Встреча с кицунэ была невиданным везением, и Йосинори убедился, что снилась ему именно Генко. А то, что еще и юноша Тетсуя прибыл на место встречи и пролил свет на некоторые моменты, и вовсе оказалось неслыханной удачей. После беседы с каннуси Йосинори предполагал, что над сиракавцами могло нависнуть проклятие, и Тетсуя только подтвердил эти догадки и увиденное во сне мрачное будущее.

Но хуже всего было то, что Йосинори никак не мог понять, нужно ли попытаться что-то изменить, дабы избежать исхода, при котором лиса погибает.

– С каких пор оммёдзи стали столь искусными воинами? – раздался неожиданно голос той самой кицунэ, которой Йосинори посвятил свои мысли этим утром.

Полученная многолетними практиками выдержка не позволила сбиться с шага и нарушить последовательность движений. Только завершив все ката, Йосинори остановился и посмотрел на Генко. Она сидела на крыше хондэна и с любопытством рассматривала Йосинори.

– Мы с учителем решили, что можно не только изгонять злых духов, но и сражаться. Так что обучаются оммёдзи искусству боя относительно недавно. Если не считать клан Сайто – они всегда владели оружием, – ответил Йосинори. – Ты не особо почтительна, раз сидишь на главном здании святилища своей богини-покровительницы.

– Инари-сама знает, что помыслы мои чисты, а действия отражают суть, а не желание оскорбить богиню. – Генко проворно спрыгнула с крыши.

Она оказалась довольно высокой, ниже Йосинори лишь на голову, а ведь многие мужчины доставали ему только до линии глаз, а порой были и того ниже. Горделивая, ровная осанка и чуть вздернутый подбородок, прямой взгляд и тонкая улыбка – кицунэ отличалась от обычно скромных и послушных женщин и этим неуловимо напоминала Аямэ. Хотя последняя наверняка бы громко и гневно возмутилась столь отвратительному для нее сравнению.

– Тебе передали мое послание? – Генко улыбнулась, внимательно рассматривая Йосинори.

– Да, и я благодарю вас за помощь. – Йосинори бесшумно спрятал катану в ножны под внимательным взглядом Генко и поклонился. – Любые заметки о том, как улучшить талисманы, действительно ценны. Вот только… разве встреча была назначена не на другой день?

– Буквально вчера я имела удовольствие поговорить с одним старым знакомым ками. Он поведал мне любопытную историю, что боги, мелкие боги, начали исчезать. Ты знаешь что-то об этом?

Йосинори коротко кивнул, не давая фрагментам снов пробраться в реальность. Пустые оболочки когда-то могучих существ, иссушенная земля, крики воронов, звон металла, вспышки магии и кровь. Обрывки, а не полноценные видения, но пугающие и настораживающие.

Он надеялся, что будущее из этих видений все же удастся изменить.

– Начиная с Нового года исчезли по меньшей мере с десяток богов. Не самые известные: покровитель торговли в одном отдаленном городке, божество садов в другом. Они пропадали точно за день до мацури, которые в итоге не проводились. Словно люди забывали о празднике в последний момент.

– В дни своей силы, – пробормотала Генко тихо, но оммёдзи ее услышал.

– Что это значит?

– Когда люди проводят мацури, вера в богов особенно сильна. Потому и сами боги в эти дни куда могущественнее, чем в любые другие.

– И в то же время более уязвимы, – неожиданно раздалось откуда-то со стороны.

Генко и Йосинори одновременно повернулись. Каннуси стоял у одной из каменных лис, практически слившись с ней, что и не позволило сразу увидеть старика.

– Джуничи-кун, а ты стал куда лучше подавлять свою ауру! – не смогла не похвалить Генко, тепло улыбнувшись.

– Джуничи-кун?.. – удивленно повторил Йосинори.

– Не обращайте внимания, – отмахнулся каннуси, будто ничего необычного не произошло, хотя сам Йосинори так не считал. Генко выглядела лет на восемнадцать, тогда как Оота – на все восемьдесят, а потому столь фамильярное общение казалось по меньшей мере странным. – Лучше выпьем чаю и поговорим, что скажете? Мои мико не болтают, но кто знает, кого почитают птицы?

Генко усмехнулась и подняла взгляд на рассевшихся на крышах соек, которые негромко переговаривались между собой и беспрестанно вращали головами. Рычание – низкое, предупреждающее и совершенно неожиданное – сорвалось с губ Генко, когда она совсем немного обнажила зубы. Птицы тут же взмыли в воздух, подняв шум, и быстро скрылись из виду.

– Думаю, больше они нас слушать не будут, но все равно пойдем в дом, Джуничи-кун, я бы не отказалась от чая. Лисы шепнули, что тебе доставили гоисича, хочу попробовать, – спокойно произнесла Генко.

– Вы приготовите? – почтительно спросил Оота.

– Совершенно неразумный вопрос.