Когда луна окрасится в алый

Даже если Генко изгнали, она не могла не думать о благополучии своей богини. Скорее всего, Инари мало пострадала. В конце концов, она была ками урожаев, риса и плодородия, главный ее храм находился в столице, где влияние битв не слишком ощущалось, но это не отменяло того факта, что Генко волновалась о своей госпоже.

Кагасе-о никогда не понимал ее любви к Инари, той преданности, которую Генко испытывала, но для нее ками была всем. Инари спасла и вырастила осиротевшую лису, научила ее всему, назначила своим генералом, подарила свою благодать. Инари буквально создала Генко, и изгнание было первым и, пожалуй, единственным суровым наказанием, которому ее подвергли. Да и виновата она была сама. Так что стоило ли злиться и обижаться на свою богиню?

Солнце клонилось к земле – Аматэрасу-омиками завершала день. Идти в храм сейчас было неуместно, хотя обсудить произошедшее хотелось.

Одна из лисиц-сорьо нерешительно залаяла, привлекая внимание.

– Ты права, – тяжело вздохнула Генко. – Подожду до утра, а там уже встречусь и с Джуничи-куном, и этим оммёдзи.

Исчезающие ками… Бьякко упоминала, что несколько богов пропали, после того как в их честь не провели мацури, якобы обидевшись. Не исключено, что эти события связаны.

Не в первый раз Генко посетовала, что людям приходилось спать ночами. Хотя когда она была еще маленьким лисенком, то тоже спала. И много. Но с тех пор прошло так много времени, что не стоило и упоминаний.

Завтра она встретиться с каннуси и оммёдзи. Узнает, чувствуют ли служители богов изменения в мире, и будет думать, может ли помочь. И если да… То она обязана дождаться Обона, вернуться к своей богине и защитить ее. Пусть сейчас и пропадали мелкие боги, но вдруг следующими станут старшие ками?

Она обязана возвратиться к Инари любой целой.

Глава 9. Оковы

Стойка. Шаг. Поворот. Взмах. Рубящий удар. Снова стойка. Продолжить серию ката, чтобы в итоге вернуться на исходную и начать заново.

Кендзюцу[56] помогало Йосинори сбросить напряжение и собраться с мыслями. Он уже столько раз повторял ката, что довел их до идеала, когда тело реагирует само, готовое отразить любой удар противника. Но именно повторение ката сотни, тысячи раз позволяло не следить за тем, какой шаг сделать следующим, а сосредоточиться на потенциальном противнике, и это очищало мысли лучше любой медитации.

Порой Йосинори казалось, что сны – это благословение богов, ведь именно во снах открывалось ему будущее. После пробуждения он размышлял, что принесет ему грядущий день, задумывался, есть ли шанс избежать увиденного и поступить совершенно иначе, но, к сожалению, знал, что пророческие сны зачастую нельзя изменить.

Этим утром Йосинори с трудом встал с кровати, хмурился и недовольно смотрел в окно. Йосинори оставил его открытым, и за ночь комнату выстудил ветер. Птичьи трели звучали горькой насмешкой над тем, что случится в будущем – мрачном, пугающем и неотвратимом.

Иногда он задумывался над тем, какой смысл видеть вещие сны, если практически ничего нельзя изменить. Почти полное отсутствие возможностей изменить будущее порой заставляло Йосинори сомневаться в выбранном пути оммёдзи.

Конечно, в своих снах он видел и хорошее: благоприятное разрешение проблем и радостные впечатления, счастье, свет и надежду. Вот только, увы, чаще в его сны вторгались кошмары, полные пугающих чудовищ.

Хотя нет, это не совсем соответствовало истине. Будущее, что являлось Йосинори во снах, не было абсолютно неизменным. В конце концов, он видел смерть императора, но смог избавить правителя от этой участи. Вся суть заключалась в том, что нельзя избежать изменения будущего без жертв. Спасая одну жизнь, Йосинори всегда готовился к тому, что вместо этого пострадает кто-то другой. В случае императора пострадавшей оказалась его любовница и по совместительству неудавшаяся отравительница-кицунэ Тамамо-но-Маэ, которой пришлось бежать и которая, по заверениям преследующего ее охотника, обратилась в камень, только бы не умереть. Что, впрочем, оказалось одним и тем же в своей сути.

Иногда Йосинори размышлял: было бы всё иначе, если бы мать не отвела его в храм Камо-но-Тадаюки и он не стал оммёдзи? Что бы тогда с ним случилось? Повелевал мелкими ёкаями и жил с матерью? Стал ученым мужем, как отец? Или же просто превратился в обычного работягу, возможно военного.

Такие размышления были глупостью. В конце концов, он один из сильнейших оммёдзи, его убеждения непоколебимы, и он всегда старался помогать людям. Изгонять демонов, зачитывать молитвы, даровать благословение, поклоняться ками – это были его основные обязанности, и он не собирался от них отказываться. Даже если порой, когда кошмары грядущего будущего овладевали сознанием, он сомневался в правильности жизненного пути.