Когда луна окрасится в алый

Йосинори посмотрел на каннуси, но тот только покачал головой, всем видом показывая, что мешать сейчас ей не стоит. Лисий облик помогал Генко лучше чувствовать окружающий мир. Ки ощущалась в разы сильнее, обтекала лисицу, будто вода, раскрывая все грани сущего. Генко закрыла глаза и едва заметно двигала пальцами, как если бы пыталась сплести какой-то узор или уловить невидимую нить.

Неожиданно это действительно произошло. На короткое мгновение в ее руке появилась нить – тонкая, черная, лоснящаяся и словно пульсирующая. Она отливала алыми вспышками и извивалась, будто живая. Однако стоило Генко попытаться сжать ее крепче – как нить исчезла, словно ее никогда и не было.

Пиала в руках разбилась, залив кимоно чаем, настолько крепко Генко сжала ее.

– Я оказалась не только изгнанной и лишенной возможности следить за внешним миром, так меня еще и привязали к этой местности! – буквально прорычала лиса, совершенно не обращая внимания на то, что осколки впились ей в кожу и теперь уже кровь стекала по руке, а не остатки гоисича. – И я знаю, что тех, кто может это сделать, жалкие единицы!

– Госпожа Генко? – встревоженно позвал ее Оота, переводя взгляд с пылающего яростью лица кицунэ на ее пострадавшую руку.

– Я думала, что это мое желание, что я не хочу покидать эти земли, и даже не предполагала, что это могут быть навязанные кем-то мысли! – Она не слышала каннуси, сосредоточившись на охватившей ее ярости. – Если это сделала Бьякко…

Генко разжала руку, из-за чего осколки пиалы осыпались, а кровь закапала на наряд и пол. В глазах Генко читалась смесь злости и недоверия, а в поджатых губах виднелось упрямство, связанное с нежеланием верить в произошедшее.

Йосинори опустил голову, испытав внезапное смущение, словно вторгся в нечто личное. Он не знал, кто такая Бьякко, но было очевидно, что она важна Генко. И если она действительно привязала кицунэ к Сиракаве, запретив покидать эту местность, то подобное действие и впрямь можно расценивать как предательство.

В доме воцарилось гнетущее молчание. Йосинори наблюдал, как мелкие порезы на руках Генко понемногу затягиваются, но более глубокие не спешили исцеляться, и его посетило странное желание помочь, ускорить ее лечение, чтобы хоть немного облегчить состояние Генко и избавить ее от страданий. Но отчего-то сейчас, в присутствии Ооты, это казалось неуместным и неприемлемым, так что Йосинори остался на своем месте, ожидая, к чему приведет эта беседа.

Тишина не продлилась долго. Генко довольно быстро пришла в себя, небрежно отряхнула руки, избавляясь от оставшихся осколков, и села настолько ровно, что казалось, будто к ее спине привязали деревянный шест. Лицо ее при этом стало пугающе пустым – она явно пыталась скрыть охватившие ее эмоции за маской равнодушия.

– Мои лисы принесут тебе новый чайный набор, Джуничи-кун, – произнесла Генко таким же ровным и раздражающе спокойным голосом.

– Не стоит, моя госпожа, – слегка склонил голову Оота. Казалось, что он просил прощения за то, что своими словами расстроил кицунэ.

Генко внимательно посмотрела на старика, а после обреченно выдохнула короткое:

– Как пожелаешь.

– Что вы намерены делать с полученной информацией? – выждав некоторое время, поинтересовался Йосинори.

– Мне нужно поговорить с некоторыми знакомыми, им может быть известно больше, – расплывчато ответила Генко. – Сама я вряд ли что-то сделаю, но они помогут в случае необходимости.

Ничего конкретного кицунэ не сказала, но слова ее, произнесенные твердым голосом, внушали уважение и некую уверенность, что с произошедшим все же будут разбираться.

Дальше разговор не пошел. Вскоре Оота откланялся, сославшись на дела в храме, и заверил, что Йосинори и Генко могут остаться в его доме, если того пожелают. Учитывая, что кицунэ не сдвинулась с места, когда каннуси покидал их, выходило, что она довольно часто оставалась здесь без присутствия хозяина. Что было одновременно и неуместно, и явно слишком уж свойственно лисе.

– Я не хотел бы показаться навязчивым и грубым… – Йосинори терпеливо подождал, когда Генко прекратит рассматривать чайник и обратит на него внимание. – Но за что вас так сильно ненавидит Сиракава?

– Тебе еще не рассказали? – неожиданно усмехнулась Генко, вскинув бровь.

– Я слышал, что вы убили нескольких местных, но для всего должна быть причина, разве нет?

– Так тебе все же нужно знать, из-за чего я убила людей, а не почему местные меня недолюбливают. Задавай вопросы правильно, иначе они могут обернуться против тебя.

Это было весьма мудрым замечанием. Не то чтобы Йосинори этого не знал, но мягкий укор Генко неприятно кольнул и заставил испытать неловкость.

– Это была месть.

– Прошу прощения? – Ему показалось, что он ослышался. Что могли сотворить люди, чтобы вызвать такой гнев?