Когда луна окрасится в алый

Этого призрака Генко, вопреки всем правилам, не отправила на тот свет, а позволила ему жить у себя. Женщина, умершая при родах, столь отчаянно хотела видеть свое дитя, что приняла помощь ненавистной кицунэ и не только осталась в мире на правах духа, но даже согласилась служить Генко. Такой союз был выгоден обеим. Генко заполучила себе призрака, который заботился о гостях, а убумэ могла наблюдать за жизнью своей семьи.

Убумэ уже давно знала пристрастия каждого гостя своей покровительницы. Она быстро и ловко убрала со стола сладости и чайный набор, принесла закуски и пиалы для саке. Напиток оказался на столе ровно в тот момент, когда неожиданный посетитель бесцеремонно распахнул сёдзи и оглушительно прокричал строки песни:

– Когда ты спишь с двумя сестрами, то сначала ты должен лечь со старшей…

– Ты не будешь петь подобные… песни в моем доме, Кагасе-о-кун! – буквально прорычала Генко, так громко ударив ладонью по столу, что посуда задребезжала, а лисы поспешили выскочить на улицу.

– Генко-чан, я только пришел, а ты…

– Никогда не смей в моем присутствии исполнять что-то… такое. – Генко не дала гостю оправдаться. Хвосты за ее спиной угрожающе метались по полу, предупреждая о том, что провоцировать их хозяйку не стоит.

– Ладно, – понуро пробормотал Кагасе-о и, скинув обувь, прошел в комнату и грузно опустился за стол.

Убумэ разлила саке и беззвучно исчезла.

Генко окинула гостя острым взглядом, ожидая, что он затянет новую пошлую песню, но Кагасе-о молчал. Взял кувшин с саке и за пару глотков осушил его наполовину. Генко поморщилась от такой вульгарщины, но смолчала. Менять поведение богов, что пытаться сдвинуть Фудзи-сан, – бесполезно и бессмысленно.

Порой Генко не понимала, как можно, живя рядом с людьми, перенять у них худшее. Лично она обучилась искусству чайной церемонии и каллиграфии, любви к сладостям и расписанным вручную веерам, в то время как ее божественный друг предпочел вульгарные песни, крепкий алкоголь и компанию гейш.

Хотя Генко и не оставляла попыток приучить Кагасе-о к чаю и потому порой приглашала его в гости, предлагая на пробу новые сорта.

Ну а что касается Озему… он перенял от людей облик ученого, страсть к чтению и стремление к новым знаниям.

«Странная получилась у нас компания», – мельком подумала Генко, взяла второй кувшин саке и налила алкоголь Озему.

– Что привело тебя?

– Я был на той стороне горы последние пару недель, так что поздно узнал, что в Сиракаве разгулялись они. Стало любопытно, вот и решил посмотреть, как ты. – Кагасе-о небрежно вытер рукавом рот и подцепил толстыми пальцами кусочек сашими.

Генко поморщилась и решила, что в этот раз обойдется только овощами в качестве закусок. Зная, где могли быть эти пальцы и что делать…

– Больше они меня не беспокоят.

– Она связалась с оммёдзи, – внезапно проговорил Озему.

От удивления Кагасе-о закашлялся, подавившись рыбой, и ошарашенно посмотрел на Генко, которая в ответ только безразлично пожала плечами. Возвышавшийся над ней Кагасе-о нисколько не пугал, а выражение его лица и вовсе было забавным. Впрочем, злить Кагасе-о не стоило, сгоряча он мог отправиться на встречу с Йосинори, а Генко чувствовала, что ничем хорошим это не закончится.

Кагасе-о был одним из младших ками и славился крайне вспыльчивым нравом, что прекрасно характеризовало его как покровителя сражений. С тех пор как бог грома и меча Такэмикадзути в поединке одолел Кагасе-о и взял к себе в подчинение, он стремился влезть в как можно большее количество боев. И не всегда это были демоны, злобные ёкаи или они. Кагасе-о бросал вызов равным по статусу божествам, а порой и людям, которых считал особо сильными воинами. Все в нем выдавало опытного бойца, начиная от внешности и заканчивая поведением и даже манерой шага, потому многие отказывались от битвы с Кагасе-о, но ками был неумолим и добивался своего. И выходил победителем из большинства сражений.

– Он мешает тебе, Генко-чан? – грозно спросил Кагасе-о.

– Нет, так что нет и нужды в твоей помощи, – ровно ответила она и бросила на Озему раздраженный взгляд, на что тот никак не отреагировал.

– А остальные деревенские? Люди тебе не докучают?

– Ничего нового, все так же меня недолюбливают.

Генко отмахнулась от вопроса как от незначительного, с чувством смиренного покоя и даже некоторого пренебрежения. Озему же внимательным взглядом окинул Генко и нахмурился. Кустистые брови сошлись в одну, что сделало его лицо старше и суровее, но в то же время и забавнее, из-за чего Генко едва не прыснула от смеха.

– Раз люди настолько против тебя, почему ты все равно стараешься им помогать? Загоняешь животных в силки, даришь благодать землям, чтобы та плодоносила, уводишь паводки в сторону… – пробормотал Озему, непонимающе посмотрев на Генко и бросив обеспокоенный взгляд на Кагасе-о.

– Ох, мой дражайший друг, – протянула Генко с таким видом, будто уже слишком давно познала жизнь и теперь вряд ли ее удивит хоть один вопрос, – такова моя природа. Несмотря на то что люди жестоки, я не могу быть такой же в ответ. Это противоречит тому, кем я являюсь.