Когда луна окрасится в алый

Аямэ стояла с перекошенным лицом и в ужасе смотрела на копошащихся на ветвях пауков. Их пухлые тела с покрытыми жесткими волосками лапами нависали над оммёдзи, пауки не сводили с врагов многочисленных, пылающих алым глаз. В разы крупнее своих сородичей, которые встречались повсеместно, эти демоны явно были порождениями Ёми.

– Аямэ? – Йосинори не смог сдержать тревоги в голосе.

Он впервые видел ее в таком состоянии. Аямэ ловко расправлялась с любыми демонами, изгоняла духов, что овладевали человеческими телами, жестоко уничтожала они, но сейчас он видел только испуг на ее лице. Она застыла каменным изваянием и так крепко сжала офуда, что еще немного – и бумага бы порвалась.

– Аямэ?!

Она не отреагировала, только смотрела, как приближаются пауки, медленно перебирая лапами, а из глубины леса разносится все тот же смех. Аямэ, казалось, даже не дышала, а только переводила взгляд с одного дерева на другое. Опасалась, что кто-то из пауков в любой момент нападет.

– Кто бы мог подумать, что маленькая оммёдзи так испугается моих детей?

Голос был женским, с нотками игривости. Такой голос пленял обещаниями блаженства, завораживал своей мелодичностью, пробуждал желание слышать его снова и снова. Но Йосинори чувствовал покой, который часто сопровождал его во время встречи с опасными противниками. Эмоции вдруг перестали существовать, и остался только холодный разум.

– Ты – цутигумо? – прямо спросил Йосинори, всматриваясь в темноту леса, туда, откуда доносился голос.

– Какой умный мальчик. Да еще и красивый, – проворковал голос, а после показалась и его обладательница. – Только ты не совсем прав. Я дзёрогумо, милый.

Большие темные глаза на бледном маленьком лице, яркий румянец, мягкая улыбка, струящиеся длинные волосы. Она была бы идеальна, если бы не нижняя половина тела – полностью паучья, раздутая, угольно-черная и держащаяся на восьми длинных, тонких лапах, которые влажно блестели в лунном свете. Точного цвета не было видно, но Йосинори был уверен, что это кровь.

– Лучше смотри на мое лицо, разве оно не прекрасно? – соблазнительно произнесла дзёрогумо, немного склоняясь вперед.

Йосинори отвел взгляд, словно задумался, а потом ровно и весьма уверенно произнес:

– Я видел и прекраснее.

Демоница зашипела. Ее дети вторили ей раздраженным и возмущенным шумом, так что воздух наполнился пробирающим душу шелестом их передвижений.

Аямэ шумно втянула воздух, и Йосинори аккуратно, чтобы не привлекать лишнего внимания, приблизился к ней.

– Маленький лжец! – оскорбленно воскликнула дзёрогумо, в ее голосе прорезалась ярость. – В мире живых и мертвых нет никого, кто был бы прекраснее меня!

– Я виделся с кицунэ, мне она показалась красивее, – упрямо произнес Йосинори.

– Не зли ее. Нет никого более жестокого в своей мести, чем женщина, чью красоту подвергли сомнению, – раздался за спиной дрожащий голос Аямэ.

Она еще не окончательно пришла в себя, но пыталась пересилить страх. Руки прекратили крепко сжимать офуда, но пальцы все еще казались напряженными. Змея-сикигами, которая прежде уменьшилась и которую Аямэ не отозвала, угрожающе зашипела, не сводя сияющих в темноте желтых глаз с пауков.

– Кицунэ? Одну из этих лживых лисиц?

Дзёрогумо поджала губы – и они стали походить на тонкую нить. Верхняя половина ее тела оставалась спокойной, поэтому Йосинори не сразу понял, что демон приблизилась. И только резкий вдох Аямэ подсказал ему, что что-то не так.

Тонкие лапы изгибались под немыслимыми углами, когда дзёрогумо медленно продвигалась вперед. Пауки на деревьях продолжали шевелиться, темными пятнами перемещаясь с ветки на ветку, из-за чего было неясно, остаются они на месте или же вслед за матерью наступают на оммёдзи.

– Эти лисицы влюбляют в себя мужчин, а после безжалостно их бросают, и ты, жалкий человек, смеешь говорить, что кто-то из них красивее меня? – На последних словах голос дзёрогумо стал звеняще-оглушающим, а движения паучьих лап – дергаными и резкими. Аямэ оказалась права. Самолюбие и гордость демоницы были задеты, и теперь она смотрела на Йосинори как на личного врага.

– Но разве ты не делаешь то же самое? – Голос Аямэ дрожал, но она все равно пыталась прийти в себя, чтобы отразить атаку в случае необходимости.

– Я никогда не оставляю мужчин с разбитым сердцем! – возмутилась дзёрогумо и приблизилась к Аямэ так быстро и близко, что она невольно отступила, становясь рядом с Йосинори, и вновь крепко сжала офуда. Тело ее казалось деревянным, и Йосинори не покидало ощущение, что Аямэ может сглупить в любой момент, ее острый язык был быстрее холодного рассудка.

– Ты просто сжираешь их после того, как развлечешься. – Такому упрямству можно было позавидовать. Даже в страхе перед пауками Аямэ не могла позволить ёкаю выиграть спор.

– Но разве так не лучше? – Казалось, что дзёрогумо искренне удивилась. – Перед смертью они всегда счастливы. Они были со мной, окруженные любовью и вниманием, купались в удовольствии…

– Я предпочел бы остаться живым, – заговорил Йосинори, перетягивая внимание на себя.