Когда мертвые заговорят

– Это не шанс! – возразила она, отстраняясь и глядя на меня, словно на врага. Она бешено жестикулировала, пытаясь доказать мне нечто страшное, что-то, что я отказывалась понимать и принимать. – Моя жизнь – не шанс. Моя жизнь – сплошной кошмар, от которого я не могу проснуться. Таблетки не помогают. Они только парализуют меня. И когда он приходит, я становлюсь лишь более доступной. Когда он входит в дверь палаты, я не могу защищаться. Я не могу прятаться. Потому что там негде прятаться! – крикнула она. – Поэтому я вернулась домой. Чтобы закончить начатое. Ты не можешь меня остановить, Кая. Ты поклялась, что спасешь меня. Ты же пообещала… помнишь? Ты помнишь? К кому мне еще обратиться? Кроме тебя у меня никого нет!

Я молча смотрела на нее, чувствуя болезненный комок в горле.

Пожалуйста, пусть я проснусь. Пожалуйста, пусть это будет сон, навеянный поцелуями Ноя и глинтвейном. Его прикосновения вместе с алкоголем ударили мне в голову. Я не соображаю.

Но на самом деле именно вечер с Ноем и глинтвейном казался сном. Он был чарующим и волшебным, и вот пришла пора просыпаться. Ной пообещал, что сегодня все закончится. Неужели он имел в виду это? Неужели он имел в виду, что я должна убить свою… сестру? Неужели он думал, что я могу отнять жизнь у той, кто и так достаточно натерпелся? Неужели Ной считал, что для Леды единственное спасение – это смерть? Но на мгновение я представила его перед собой. Его сияющий и добрый взгляд, сменяющийся циничностью, и равнодушный безжалостный голос: «Ты умоляла вернуть тебя назад, Кая Айрленд. Эта игра – твоя игра. Твоя незаконченная цель – спасти Леду Стивенсон. Ты об этом просила – не я».

Леда, босая и все еще в больничной одежде, стояла надо мной, ожидая какой-нибудь реакции. Но я не знала, что сказать, как отреагировать. В моей голове вновь хаос и неразбериха. Будто это мои мысли парализованы. Будто кто-то вколол мне дозу транквилизаторов, и я не могу думать, потому спешу. Секунда – и не успею.

– Я просто хотела сказать тебе об этом, Кая. Если действительно хочешь меня спасти, сделай то, что я прошу. Я не выживу в этом мире. Я уже мертва, – произнесла она, а затем развернулась и медленно пошла наверх. – Я буду в своей комнате. Подожду тебя там.

Комок в горле все не проходил. Я не поднимала головы.

Она будет ждать, когда я приду и убью ее?

Она сошла с ума?

Я опустила голову между колен, пытаясь восстановить дыхание, но легкие сжались. А через секунду я почувствовала, как немеют руки и ноги. До того, как окончательно потерять контроль над телом, я дрожащими пальцами залезла в карман штанов и достала таблетки; проглотила две штуки и упала на бок, скованная агонией.

Я блуждала взглядом по комнате, горя изнутри, а затем увидела перед собой рисунок Леды. Она видела меня именно такой – девушкой, которая поможет ей спастись от монстров, живущих под кроватью, которая поможет избавиться от боли, вытянет из пыльного шкафа за руки и крепко обнимет.

Приступ медленно, словно нехотя, отпустил. Он отнял все мои силы, и я просто повернулась на спину и посмотрела в потолок. Красивая люстра. Очень необычная. Маме бы понравилась…

Мамочка. Что же мне делать?

Я накрыла ладонью глаза, затем сжала кулаки и стиснула зубы. По телу распространился жар. Я почувствовала, что грудь и спина пропитались потом, что под коленями стало влажно; и когда поднялась на ноги, то с трудом восстановила равновесие – перед глазами все зашаталось. Я смахнула слезы, и все внезапно пришло в норму, стало ярким и четким. Стеллаж с книгами, фотографии на каминной полке, где нет ни одного изображения твари. Я опустила взгляд на рисунок Леды, с трудом наклонилась и положила его и конверт на диван.

Я все еще собиралась с духом.

Я все еще пыталась понять, что буду делать. Но тело все решило. Где-то глубоко в душе, в самых ее глубинах, там, куда я никогда не заглядывала, потому что боялась, я знала несколько вещей. Ной сказал, что сегодня я уйду. А раз я уйду, значит, я должна спасти Леду. А если я не остановлю ее, она продолжит убивать себя, и этот круг никогда, никогда не прервется.

Выход есть всегда, я знала. Но Леда – не обычная девушка. Она другая. Она не умеет жить в одиночестве, существовать без своего отца, который мучил ее всю жизнь, который забрался в ее голову и прочно поселился там.

Выход есть всегда, а для Леды – особенной девушки с белыми волосами и глазами, похожими на два стекла, в которых отражаются бескрайние воды океана – это, возможно, те самые тишина и покой, которые так нужны мне.

Ной был прав: мы с Ледой Стивенсон были связаны. Эта связь глубже, чем кровная. Мы с ней похожи, мы словно один человек, который прожил разные жизни, каждая из которых обречена. Дети убийцы не могут жить счастливо, когда тот отнял других детей у их родных. Это было бы несправедливо.