Когда мир изменился

– Возвращайся, – проговорил некромант, обращаясь к буйствующим тучам. – Возвращайся, Аэ. Нам есть о чём поговорить.

Островок плыл всё выше и выше, пробивал поспешно расступающиеся облака.

– Возвращайся! – крикнул он уже в полный голос.

Лёгкий толчок. Это разжались воздушные корни, выпуская сухую оболочку твари Хаоса, той самой, пятой, что так и не успела к пиршеству.

За спиной Кэра кто-то негромко кашлянул. Негромко и смущённо.

Аэсоннэ в зелёном платье стояла, обхватив дивное дерево, тонкое, но высокое, раскрывающееся полупрозрачными голубоватыми листами. Оно тоже менялось, и подобие того, что увидишь в любом лесу, уходило. По широким листам играли капли звёздной росы, потянуло свежестью.

– Простишь ли ты меня?…

Она прижалась щекой к серебристо-жемчужной коре.

Фесс улыбался. Было больно, и боль эта останется с ним надолго, если не навсегда, но сейчас он улыбался.

Им предстояло много работы. Мир изменился бесповоротно, пусть даже пока ещё об этом и не догадывается. И его, некроманта, долг – сделать так, чтобы здешние обитатели ничего бы не заметили и ни о чём не догадались, только вот дышать бы им стало полегче, да кончилась бы эпидемия неупокоенности.

Но теперь он знал, что с ней делать.

Правда, ему предстояло ещё познакомить Аэсоннэ с Ньес, а это наверняка выйдет потруднее, чем сладить с личем.

Лич… он тоже был нужен.

Там, наверху, ждали дева Этиа и рыцарь Конрад, а ещё – призрак той самой девушки, что должна была сдержать мёртвого колдуна. Её муки закончены.

– Возьми, – вдруг услыхал Фесс.

Аэ нагнула серебристую ветвь дерева, и та послушно отделилась, замерла причудливым посохом – не мёртвой деревяшкой, но живым и дышащим оружием.

Тем более что снизу вновь поднимались демоны.

Город греха не сдавался. Не сдавались его хозяева. Их не так просто уничтожить, но, самое главное – нужно ли? Ведь если бы не они, не родилось бы и это древо.

Островок продолжал подниматься, лиловая тьма бежала от серебристых лучей. Ещё немного – и пред ними откроются врата. Врата, за которыми – Армере, и черепичные крыши, и медленные реки, и горы, где ждут своего часа разбросанные злые семена Хаоса.

Но всё это будет после.

Аэсоннэ аккуратно качнула ветвь, с широкого листа сорвались сверкающие капельки, полетели вниз – нет, уже не капельки, но семена!

Прощальный их подарок личу и тем, кто стоял за ним.

Драконица смущённо улыбнулась.

Демоны приближались, натружно работая крыльями, и Кэр Лаэда поудобнее перехватил вручённый Аэ посох.

Эпилог

– И кто бы объяснил ещё мне, что всё это значило? – Отец Этлау барабанил пальцами по столешнице. – Как, во имя всего святого, я тут очутился?

Они все сидели в той же таверне. Дверь накрепко заперта, хозяин и прислуга предусмотрительно исчезли.

А над столом, над крепкой столешницей, плавало в мягком серебристом сиянии сказочное деревце на зелёном, покрытом свежей травой и цветами островке. Если приглядеться – увидишь бабочек над разноцветными венчиками, заметишь красногрудую пичужку на ветви.

– Я помню, – продолжал преславный отец-экзекутор, – мы все бились с Ним, со Спасителем… этой лживой сущностью… на Утонувшем Крабе… а потом – р-раз! – и я здесь, и помню, что родился тут, и вырос, и звали меня Виллем, и стал я членом Святой Конгрегации, и верую в Господа…

– И неведомую Супругу Его, – докончила Ньес.

– И в неведомую Супругу Его, – согласился инквизитор. – Виллем – это тоже был я. Я всё помню. Просто вспомнил и другое. Вот ответь мне, сударь некромант – как же это всё так вышло?

Они все смотрели на него, на Кэра Лаэду.

Рыцарь Конрад с девой Этией, что держались за руки, словно дети.

Драконица Кейден в нежно-голубых окутывающих одеяниях.

Загадочная целительница Ньес.

И Аэсоннэ, единственная, что застыла прямо напротив него, скрестив на груди руки.

Мэтр Гольдони лежал сейчас наверху, погружённый в целительный сон.

– Да, некромант, – вступила и Кейден. – Как же это всё так вышло?

– И что случилось после того, как ты нас… выпихнул? – В голосе Ньес по-прежнему сквозила обида.

– Всё хорошо, что хорошо кончается, – негромко уронила Аэ. – Вам дана вторая жизнь, вы разве ещё не поняли?… Мать Кейден, ты погибла в Эвиале. Отец Этлау, не знаю, чем окончилась для тебя битва на Утонувшем Крабе, но это и не важно. Память Разрушителя запечатлела каждого из вас, и, когда мир изменился, когда потоки силы скрестились на нём, он вернул вас такими, как вы и были. Ну, или почти такими. Скорее всего – лучше того, чем вы были. Он разрушил многое в вас самих, то, что тянуло вас ко дну.

– Что значит «вернул нас»? – не сдавался отец Этлау. – Откуда вернул? И – куда именно вернул?

Некромант молчал. От слов Аэсоннэ в груди словно расползалась огневеющая рана, будто в тонкий шёлк ткнули раскалённым прутом.

– И откуда ты всё знаешь? – сердито буркнула Кейден.

– Я была с ним. От самого начала до самого конца, мать.

– Какая я тебе «мать»?! – вскинулась старшая драконица.

– Память крови не лжёт, – пожала плечами Аэ.

– А почему же я ничего не помню? – голос Кейден прозвучал непривычно жалобно. – Как я могла такое забыть?