Когда мир изменился

– Древние боги Эвиала? – Фесс старался не встречаться взглядами с Аэ, но тут не выдержал. Та не отвернулась, но глаза её оставались холодны.

– Всё возможно.

Ньес затрясла головой.

– Нет! Нет! Никакая я не… не ваша Древняя!.. Я человек! Как все! Только лечить умею!.. И госпожу Кейден знаю!..

– Так, может, ты тоже из Эвиала? – почесал затылок отец Этлау. – Может, встречалась с ней когда? Или слышала о ней? А потом – здесь – это и преломилось в память!.. Это ж надо подтвердить, чтобы свидетели нашлись, а так – воспоминания, дщерь моя Ньес, дело ненадёжное.

– Я так не хочу! – с отчаянием воскликнула целительница. – Я есть сама по себе! Никто меня не сотворял! Не знаю никаких ваших Эвиалов и знать не хочу!..

– Значит, останетесь загадочной и таинственной Ньес, – с прежним холодом сказала Аэ. – Откуда вы, дорогая, для нас и нашего дела не столь важно. Важно другое.

– Что же? – пискнула дева Этиа.

– Что случилось с нами в этом мире и с чем мы тут столкнулись.

– С Хаосом, – подхватил некромант. – Который оказался неожиданно рядом, совсем рядом. В обычных мирах Упорядоченного он никогда не подбирается так близко, хотя и проявляет себя, как в том же Эвиале.

– С Хаосом и не только, – голос Аэсоннэ резал, подобно клинку. – Здесь были – и есть – также и иные сущности. Три сущности, самое меньшее. Развоплощённые. И очень, очень от этого злые.

– Я видел сны, – вновь заговорил Фесс. – Сны, в которых пробивался к некоей цели, к загадочному «концу дороги», «концу пути», где якобы всё должно было решиться раз и навсегда. Мне препятствовали; я видел двоих, в образах гнома и орка. Ясно, что пытались изобразить Прадда и Сугутора, моих друзей, но никогда особо не старались себя за них выдать. Ты, Аэсоннэ, там тоже была.

– Была, – согласилась драконица. – Поначалу. А потом… уже не я.

– А кто же? – Ньес прожгла Аэсоннэ взглядом. – Кто ж тогда?

– Те самые, трое, – невозмутимо пожала та плечами. – Двое мужских начал и одно женское. Они могли мне помочь, и я их использовала. У них, конечно, имелись их собственные цели – они такие же пленники этого мирка, как мы все, – но я знала, чуяла, что они слабы и не смогут возобладать. А вот направить в нужном направлении – вполне.

– Вот опять же, – тоже с холодом сказал Фесс. Всё то же самое. Как уже говорил: «За меня всё решили, перерешили и ещё разок по новой». Как всегда, из лучших побуждений.

– А я повторю, что в этом суть драконов. Видеть, знать и направлять. Отчего-то боги или иные правящие силы лишили нас истинной возможности править, – не растерялась Аэ. – Мир был бы куда лучше, честное слово. А так мы можем лишь помочь. Слишком многое оставлено на долю «свободного выбора», который на самом деле очень редко бывает свободен.

– Я прошёл до самого конца этой призрачной дороги. Повергал монстров. Столкнулся с теми… с той… кто был мне дорог и кого я потерял. У меня были Алмазный и Деревянный мечи, кто о них не знает – артефакты чудовищной силы, одна из граней которой – воплощённая ненависть. В самом конце мы уже сошлись с троицей врукопашную. Вместо Аэсоннэ появилось чудовище, громадный богомол… или мантисса… но с ними я справился. Они своего не добились.

– Но, к сожалению или к счастью, не добилась успеха и я, – созналась драконица. – Я надеялась, что мы выберемся из этого мира… но не вышло.

– А есть ли куда выбираться, дочь моя? – тихо сказала вдруг Кейден. Аэсоннэ вздрогнула.

– Есть ли куда выбираться? – громче повторила старшая драконица, обводя всех взглядом. – Что, если не осталось вообще ничего, кроме этого мира? Что, если Хаос потому настолько близок, что вокруг нас, за небом – не Межреальность, а тёмное пламя?…

– А куда же тогда всё делось? – в упор спросил Фесс. – Куда исчезло Междумирье? И всё, что в нём? Сожрано Хаосом? Тогда почему уцелел этот мирок? Чем он отличается? Что сдерживает Хаос тут, какие барьеры?…

– Я боюсь думать, – медленно ответила Аэсоннэ, – но и это вполне могло случиться. Хаос мог одержать победу. Мог залить собой и поглотить всё сущее.

– Но как тогда уцелел этот мир?! – возопил отец Этлау.

– Разрушитель, – тяжело сказала Аэ. – Разрушитель, что способен разрушить даже само разрушение. Начало, неподвластное Хаосу. Единственное, что могло его остановить.

– Бездоказательно, – заявила Ньес. – И никак не объясняет моего появления. Равно как и моей памяти, того, что я знала госпожу Кейден многие годы.

Фесс взглянул на серебристое деревце. Оно, казалось, слушало их с улыбкой.

– Я же сказала – многое в этом мире рождено памятью Разрушителя, – холодно пояснила юная драконица. – Многое, но не всё. Кто ты, почтенная Ньес, мне неведомо. Но то, что память твоя сохранила мою мать, подсказывает мне, что ты тоже связана с Эвиалом. Связана, хотя и сама этого не осознаёшь.

– Но этот мир существует века! Тысячелетия! – не сдавалась целительница.

– Возможно. А возможно, что возник он совсем недавно, в крутой петле великой реки Времени; вне вашего потока прошли мгновения, а у вас – тысячи и тысячи лет.