Когда мое сердце станет одним из Тысячи

Я беззвучно отхожу, выбегаю из здания и прислоняюсь к стене. Мое сердце бьется быстрее обычного. Под кожей неприятное дергающее ощущение — чувство, возникающее всякий раз, когда я случайно подслушиваю, как люди обсуждают меня за моей спиной. Чувство голода испаряется, я выбрасываю сэндвич, берусь за метлу и совок и начинаю подметать дорожку.

После работы я еду сразу домой. С тех пор, как я начала переписываться со Стэнли, я перестала ходить в парк. Он туда больше не приходит, а без него парк кажется опустевшим.

Сегодня среда, моя встреча с доктором Бернхардтом в четыре часа.

На этот раз я не хочу быть застигнутой врасплох и к его приходу привожу квартиру в порядок: все поверхности чищу с «Лизолом» и закидываю грязные вещи в кладовку. Я купила упаковку апельсинов, поэтому он не сможет вменить мне недостаток фруктов и овощей на кухне.

— Вообще-то, — говорит он, — ты могла бы предложить мне присесть и чего-нибудь выпить.

— Я думала, что если вы захотите, то сядете, и попросите, если захотите пить.

— Да, но вежливо бы было предложить самой.

Я расшифровываю это как то, что ему хочется пить. Хотела бы я, чтобы люди говорили более прямо.

— У меня есть вода, кофе и апельсиновая газировка.

— Мне простую воду, спасибо.

Я наполняю стакан, ставлю на кофейный столик; доктор Бернхардт сидит, внимательно рассматривая меня поверх очков.

— Ну, — говорит он, — как жизнь?

Это дежурный вопрос, и обычно я отвечаю на него «нормально», не вдаваясь в подробности. Но после прошлого раза чувствую, что нужно отвечать конкретней.

— У меня кое-то появился.

Он вскидывает брови:

— Ты хочешь сказать, что…

— Мы просто общаемся в Сети, — опережаю я. — Мы, среди прочего, обсуждаем квантовую теорию. — Я наливаю себе стакан апельсиновой газировки.

— Ну а что еще ты мне можешь рассказать про этого человека? Сколько ему или ей лет?

— Ему девятнадцать, и он учится в колледже Уэстерли.

— А еще?

Я делаю глоток газировки. Шипучка покалывает мне горло.

— Ну он… интересный. Мне нравится с ним разговаривать, — это признание кажется мне странным. — Но мы никогда не встречались вживую.

— Дружба по переписке лучше, чем ее отсутствие. В любом случае, я понимаю, что для тебя это большой шаг. Звучит так, что у вас много общих интересов.

— Вроде того. Он не очень разбирается в физике и все переводит в метафоры. Но иногда вещь — это просто вещь.

— Даже так! Прекрасно, что ты начала выходить из зоны комфорта.

Следующие двадцать секунд он молчит. Кажется, что он о чем-то задумался. Наконец он глубоко вздыхает.

— Элви… ты все еще хочешь выйти из-под опеки как можно скорее?

Ну конечно я этого хочу! Я c самого начала этого хочу. И все же проходит несколько мгновений, прежде чем я отвечаю:

— Да.

— Я хочу, чтобы ты хорошенько подумала об этом. Подумала, что это будет для тебя означать. Ты станешь взрослой, что значит, ты теперь будешь полностью нести ответственность за свои финансы. Ты не будешь получать никакой помощи от государственной системы.

Я не получаю никакую помощь от государства, но я всегда знала, что существует подушка безопасности, и если я потеряю работу и не смогу платить за квартиру, то не окажусь на улице. Несмотря на все страдания, в пансионе у меня была крыша над головой и регулярное питание.

— Почему вы об этом заговорили.

— Недавно я говорил с судьей Грей. Она готова снова рассмотреть твое дело.

Его слова пропускают электрический разряд сквозь все мое тело. Не ожидала, что это случится так быстро. Предполагалось, что я должна встречаться с доктором Бернхардтом до своего восемнадцатилетия. Что же изменилось?

— Честно говоря, — продолжает он, — я бы предпочел, чтобы ты оставалась под наблюдением еще год. Мне кажется, спешка здесь ни к чему. Но решение зависит не от меня.

В голове моей пусто, белая, застывшая пустота.

— Элви? Тебе ни к чему торопиться. Можно еще немного подождать.

Но ведь это все, чего я хотела.

— Я готова, — вздыхаю я. — Когда, когда назначен прием?

— Через месяц. За это время я помогу тебе подготовиться. Мы заранее пройдемся по вопросам, которые она может задать. И я, разумеется, замолвлю за тебя словечко. Но окончательное решение за судьей Грей. Тебе придется убедить ее, что ты способна жить самостоятельно, что ты психически и эмоционально к этому готова.

Рука взлетает к левой косичке, пальцы сжимаются вокруг нее и тянут. Я замечаю это и возвращаю руку на место.

— Все, что мне нужно сделать, — предоставить судье доказательства того, что я дееспособный взрослый человек. Я оплачиваю счета. Я вовремя прихожу на работу. Этого ведь достаточно?

Доктор Бернхардт, кажется, ждет, что я скажу что-то еще, поэтому я произношу:

— Ок.

— Вот и хорошо. — Он делает глоток из стакана с водой, которого едва коснулся, — зачем он попросил этот стакан, если не собирался пить? Он встает и поворачивается к двери: — Я приду через две недели, и мы начнем готовиться, — в то же время, годится?

Я киваю. Прежде чем выйти за дверь, он останавливается и оборачивается через плечо:

— Рад, что ты нашла друга.

Дверь закрывается.

Друга. Неужели Стэнли — мой друг?