Когда мы поедем обратно (СИ)

Солнце достигло зенита, погрузив всю округу в сонный полуденный жар. Бывший таким надёжным с утра атласный навес, казалось, иссыхает, истончается с каждой минутой. Молодая графиня дошивала узор, сложный и в точности повторяющий двенадцать вышитых прежде. Временами она останавливалась и смотрела вдаль. Ей это не наскучивало, но иногда она думала о том, почему картины мира не так искусны, как пейзажи художников. Действительность однообразна. Одно похоже на другое, а всё вместе - на собственное отражение в зеркале прошедшего.

- Ингрит, любимая! У нас гость!

Она не ответила, только вздохнула. Если её супруг, тридцатилетний граф де Галасс, вбегает на террасу, как мальчишка, и объявляет о гостях, уж конечно это не шутка. А сколько по этому поводу восторга. По какому угодно поводу...

Впрочем, чему удивляться? Жакри де Галасс - чистокровный кватрок, средоточие восторгов и импульсов, горячее сердце, поток устремлений, - именно так определяет себя Унификация кватроков. Но куда красноречивее каждый жест, взгляд, слово, поступок любого из её представителей. Гость? Сегодня? Сейчас?

Отложив вышивку на белоснежную балюстраду, она устало прикрыла глаза.

- Ну что такое? Ты опять не рада? Ин!

- Он, гость... он в гостиной?

Вопрос мог показаться просто глупым, не будь он сложно дипломатичным - Ингрит пыталась узнать, не направляется ли визитёр прямо сюда, на террасу, или, чего доброго, не стоит ли он где-нибудь в глубине арки, буквально в пяти метрах, что уже бывало однажды. Галасс тогда привёз знакомца-художника, и тот делал портретные зарисовки прямо из арочной засады ("Это сюрприз! К твоему двадцатилетию! Ну почему, почему, дорогая, ты так не любишь сюрпризы?!").

- В гостиной? Ну что ты, Ин! В гостиную ему никак нельзя! Просто никак!

- Почему?

- Он не один! Он с животным!

- С животным?.. Жакри, право же... - еле слышно проговорила она. - Ты вечное дитя... Ты...

Голос её смолк на полуслове, договорить не было никакой возможности: припав на одно колено, Жакри впился своими страстными устами в её, укоряющие, да так, словно видел жену не пару часов назад, а пару недель, и прогуляться выходил не по Торговому Ряду, а куда-нибудь вглубь Драконьих Арабесок, туда, куда не ступала нога человека, будь он кватрок, артак, адерит или нахраат.

Минула целая вечность прежде, чем пылкий граф смог насладиться поцелуем и, наконец, воскликнул:

- Послушай, Ингрит! Только послушай! Это - большая удача, благоволение звёзд, подарок богов! Это удивительный человек, Ин. Удивительный. И он - наш выход!