Когда мы потерялись в Стране снов

Сьюзен достаёт кассету из пакета и показывает её бабушке.

– Это старая VHS, которую нам одолжил мистер Маккинли. Помнишь – тот пожилой человек, которого мы навещали? Малкольм вот хочет узнать, что на ней.

Мола прищуривает маленькие глазки.

– Может ли оно оказаться… ох… неподходящим для детей, а? Вдруг оно слишком жестокое или, или… неприличное, или что-то ещё, нет?

Сьюзен задумывается на мгновение, а потом говорит:

– Мола, это… это часть школьного проекта по общественному труду. – Она поворачивается ко мне. – Правда, Малкольм?

– Да! – говорю я с преувеличенным энтузиазмом, но, кажется, Мола этого не замечает. – Да, это для школы.

Мола недоумённо хмурится.

Сьюзен объясняет:

– Домашнее задание, Мола.

– А! Домашнее задание! Хорошая девочка! Ты должна делать много домашнего задания, чтобы стать дипломатом, как твой pha. Ты тоже любишь домашнее задание, мальчик?

А, это она мне.

– Эм… я… эм-м…

– Малки обожает домашнее задание, Мола. Правда, Малки?

Пожилая леди одобрительно кивает и подмигивает мне, как будто она и не сомневалась, что я обожаю домашнее задание. Как бы не так.

– Я так и знала! Сьюзен всегда выбирает очень умных друзей. Очень хорошо. Но я посмотрю с вами, вдруг там что-то неприличное. – Она тяжело усаживается. – А теперь принеси мне чай, потому что ты очень хорошая девочка, Сьюзен. И масляный пирог. И ещё одну подушку.

Я сажусь на потёртый бархатный диван, пока Мола улыбается мне в молчаливом восторге, что Сьюзен завела друга, который обожает домашнее задание.

Глава 50

Сьюзен зачитывает сделанную от руки надпись на наклейке.

– Тут написано: «Шотландия: громкая и живая – май 1981». – Она вставляет кассету в плеер и нажимает «Воспроизведение».

Картинка слегка нечёткая, цвета слишком яркие и размытые, да и звук не очень, но всё работает.

Программа начинается с музыкальной заставки, которую как будто исполняют на аккордеоне, и фотографий шотландских видов – холмов, замков и того знаменитого моста, а ещё оленя с рогами и всякого такого прочего. Потом появляется название программы – большими клетчатыми буквами:

ШОТЛАНДИЯ: ГРОМКАЯ И ЖИВАЯ

ВЕДУЩИЙ РОББИ ФЕРГЮСОН

По освещённым ступеням в телестудию спускается улыбающийся мужчина, и аудитория аплодирует и ликует. У него густые обвислые усы и длинные волосы, прикрывающие уши. Одет он в мешковатый тёмно-зелёный костюм с крошечным узким галстуком, и даже если бы я не знал, что это передача из 1980-х, я бы и так понял, что она древняя.

– …подготовили для вас замечательную программу! Я встречусь с женщиной из Данди – обладательницей самой большой в Шотландии коллекции антикварных баночек для джема, а наш сногсшибательный репортёр Донни Грейг тем временем сбивается с ног, выясняя, как люди по всей стране готовятся к королевской свадьбе, и сегодня он находится в Галашилсе, в прекрасном округе Скоттиш-Бордерс. Ты здесь, Донни?..

– Это та передача? – спрашиваю я Сьюзен.

– Во что, ради всего святого, он одет? – восклицает Мола. – Он выглядит, как огромный…

– Ш-ш… смотрите.

Камера возвращается к Робби Фергюсону.

– …мой первый сегодняшний гость. Многим из вас известный как Мистик Северо-Шотландского нагорья, Кеннет Маккинли почти два десятилетия гастролировал по шотландским театрам с замечательным представлением, сочетающим телепатию, левитацию и – о да! – капельку мистики, и оно было так поразительно, что многие люди начали думать, что это всё правда! Перед тем как исчезнуть из поля зрения общественности, он подружился со многими знаменитостями, такими, например, как «Битлз». А теперь он вернулся. Вот небольшой отрывок из его представления в театре «Павильон» в Глазго десять лет назад…

На экране появляется сцена, на которой мужчина – в нём легко узнаётся Кеннет – в килте говорит со стоящей с ним рядом женщиной. Запись чёрно-белая.

– А теперь, Морин, – говорит Кеннет со своим мелодичным шотландским акцентом, – я бы хотел, чтобы вы взяли меня за руку. – Женщина так и делает, и они вдвоём стоят бок о бок. Другой рукой Кеннет тянется к свисающему с его ремня короткому мечу, и я резко вдыхаю.

– Смотри, Сьюзен! Это… это та штука, которая висела у него на кресле!

В этом не может быть сомнений. Камера показывает крупным планом резную рукоять.

– В другую руку возьмите мой дирк, Морин, вот так, а когда я велю, медленно поднимайте его.

Кеннет роняет голову на грудь, будто заснув. Проходят секунды, театральный оркестр играет медленную, жутковатую мелодию.

– Поднимайте кинжал, Морин. – Она поднимает, и Кеннет, драматично вскидывая голову и распахивая глаза, велит: – Взлететь!

Морин ахает. Ступни Кеннета, всё ещё держащего женщину за руку, немного приподнимаются над сценой. Сантиметр, два, три. По залу прокатывается волна аплодисментов, становящихся всё громче. Ноги Кеннета оторвались от пола уже по меньше мере на десять или пятнадцать сантиметров. Он взлетел!

– Вот это да! – затаив дыхание, произносит Мола.

Кеннет на экране поднимает голову и говорит: