Когда мы потерялись в Стране снов

– Я выгляжу так же потрёпанно, как ты? – спрашиваю я, оглядывая её вымазанную грязью, порванную одежду, испачканные и спутанные волосы и глубокую царапину от ежевичной колючки на щеке.

Она улыбается.

– Нет. Ты выглядишь здорово! Отпад. Никогда так хорошо не выглядел.

Мы оба нервно хихикаем, потом следует немного неловкая пауза.

Сьюзен говорит:

– Удачи.

Потом она наклоняется и обнимает меня, прижимая мои руки к бокам, так что я не могу обнять её в ответ, хоть я и собирался.

– Ты знаешь, что должен делать, когда включишь Сновидатор? – спрашивает она.

– Не особо.

Сьюзен задумчиво кусает щёку.

– Ты должен добраться до края своего сна и пойти дальше. Так сказала Мола.

– Ты вообще понимаешь, что это значит?

Сьюзен улыбается, не раскрывая рта, и отвечает:

– Не то чтобы. Прости. – Некоторое время мы стоим лицом к лицу, а потом она снова говорит: – Удачи, – поворачивается и уходит, и я делаю так же.

Я прошёл метров десять, когда она окликает меня, и я оглядываюсь.

– Может, мы увидимся там, – говорит она. Я киваю и машу ей, не до конца понимая её и даже не совсем уверенный, что всё правильно расслышал.

«Может, мы увидимся там»? Где – там?

Но вскоре я об этом забываю. Когда я подхожу к дому, на крыльце уже стоит дядя Пит, и вид у него совсем не радостный.

Два часа спустя

Глава 70

Я лежу на своей кровати.

Спать? Да вы шутите. У меня такое чувство, будто в этот день впихнули целую неделю, и если вы думаете, что это меня вымотало, то скажу вам вот что: я настолько бодр, насколько это вообще возможно.

Дядя Пит не знал, что делать, и я этому очень рад.

Когда я заявился в своём потрёпанном виде, спрятав Сновидатор под куртку, дядя Пит был в замешательстве. Он бывал со мной строг раньше и как-то повысил голос на Себа, но, честно говоря, не думаю, что ему когда-нибудь приходилось меня отчитывать. Замешательство было написано на его лице большими буквами, так что я решил блефовать.

А что мне оставалось?

– Что с тобой такое случилось? – спросил он. – И где тебя черти носили? Мы с твоей бабулей испереживались. Я уже собирался идти за тобой.

Бабуля просто сидела на диване, слегка качая головой – то ли печально, то ли неодобрительно, трудно было понять.

Справедливости ради, мне было их немного жаль: они были не только озадачены, но и весьма расстроены. Я видел, что дядя Пит злится, но своих детей у него нет, так что…

Я сблефовал. Соврал, иными словами. Выдумал какую-то чушь про то, что у Сьюзен сбежала морская свинка, и нам пришлось гоняться за ней по всему саду. Я знал, что проверить это дядя ни за что не сможет.

Я повесил голову.

– Прости, дядя Пит. Я не хотел вас расстраивать, – сказал я ужасно жалким голосом.

(О-ох, ненавижу, когда мне приходится так делать. Это прекрасно действует на людей без детей и странным образом совершенно не действует на родителей и учителей.)

Бабуля поцокала языком и произнесла что-то по-шведски, а потом сказала:

– Малки, älskling. Твоим маме с папой и так забот хватает. Иди прими душ, а потом отправляйся спать. Больше мы это обсуждать не будем. Но сперва обними меня.

О нет. Только не объятья. У меня же Сновидатор под курткой.

– Kom hit, – сказала она по-шведски, распахивая объятья. – Иди сюда!

Я замешкался.

– Что с тобой такое?

Мне было никак не отвертеться. Я наклонился к бабуле стоя, стараясь не прижиматься к ней, но она настойчиво притягивала меня к себе.

Она непременно заметит.

– Эй, а это что? – спросила она, и я решил, что меня раскрыли. Но бабуля касалась прорехи на моём рукаве. – Снимай свою курточку, Малки, älskling. Я её заштопаю, пока твоя мама не увидела, идёт? Ну, чего ты ждёшь? Снимай!

В этот момент у дяди Пита зазвонил телефон, и бабуля на миг отвлеклась. Мы разомкнули объятья и стали ждать новостей. По дядиному голосу я слышал, что он говорит с мамой. Он почти ничего не отвечал, только бормотал «Угу» и «Понятно». Потом последовала долгая пауза, и он сказал:

– О нет.

Бабуля встревоженно прикрыла рот ладонью.

– Твоя ма звонила, – сказал дядя Пит, убирая телефон и грузно садясь. – Новости плохие. Себу становится хуже. Сегодняшняя ночь будет решающей. Мне очень жаль, Малки. – Уголки его сомкнутого в тонкую линию рта были опущены, а лицо начинало краснеть – он изо всех сил старался не разрыдаться прямо передо мной.

Бабуля посмотрела на меня, глаза у неё были влажными.

– Ты молишься, Малки?

Я пожал плечами. Не особо, если только в школе приходится.

– Может, сегодня как раз пора, – сказала она и быстро отвернулась. Я воспользовался шансом и кинулся наверх. Конечно, они оба решили, что я отправился к себе поплакать (а может, помолиться), но мне просто не терпелось достать из-под куртки Сновидатор.

И вот я здесь, и уже почти полночь.

Свет этого Сновидатора сияет как будто ярче, чем у тех, что были у нас с Себом, и кажется скорее зелёным, чем синим. Значит ли это, что он мощнее?