Когда на небе нет звёзд

Глава города уже не помнил, когда в последний раз у него был нормальный сон. Муки причиняли и погружения и пробуждения. Сами сновидения были особенно терзаемыми: родители, выбравшиеся из могилы; сын Дианы на посту мэра и так далее.

Глава города ворочался, то скидывая одеяло, то укутываясь обратно, и спрашивал себя: Почему Мир не захотел прекращать все это? У него нет чувства самосохранения? Или он не верит в то, что мэр может избавиться от него, так же как сделал это с Виниром? Может, он не знает про Винира?

Нет. Знает.

Не может не знать.

Наверное, за время, что главный врач первой больницы Аквариума медлит, Мир придумывает пакости похуже и посерьезнее.

Интересно, что бы мэру сказали родители, будь они здесь? Наверное, отреклись бы от него? Нет, это было бы слишком просто. Они не любители простых путей.

Мэр Аквариума вздохнул. Повернулся лицом к окну и почесал свои красные глаза.

Он никогда так не уставал, как в последнее время. Никогда столько не потел. Никогда так не раздражался. И все из-за чего?

Камни. Окна. Стекла. Письма… Нескончаемый поток писем, камней и стекол…

«Это кончится когда-нибудь» спросил мэр про себя.

Конечно, кончится. Тут же ответил он. Не без усилий. Не без грязи. Но кончится. И не важно, кто пострадает. Мир, Второй, Диана…

Вдруг жена мэра, словно услышав его мысли, вынырнула из-под одеяла и протяжно зевнув, произнесла: – Ты не спишь?

– Нет. Думаю о Мире. Когда ты поговоришь с ним?

– Без малейшего понятия… Знаю, что надо, но это будет еще один разговор, который ничего не даст. Мы помиримся и будем жить, как ни в чем не бывало, а я так не могу больше. Иногда я даже смотреть на него не могу. Как будто Мир не мой сын, а лишь напоминание, что он, когда то у меня был… Крылатый мститель… Если, это Мир, я…

– Не думай об этом. Сколько ты уже не спала?

– Очень, очень много.

– Таблетки, что ты пьешь?

– Уже не помогают.

– Значит, надо их сменить.

– Я мешаю тебе? – спросила Диана.

Именно – хотел ответить мэр. Вместо этого, поцеловал женщину в лоб, проговорив: – Может, это поможет.

Это не помогло, и они оба бессонно ворочались на кровати всю ночь.

На утро Диана уехала на работу. Мэр, с разницей в два часа, тоже.

Превышая скорость; проезжая на красный, мэр добрался до больницы за пятнадцать минут.

Голова гудела. Требовала сна.

Он, чуть ли не бегом прошел по коридорам и лестницам, пряча свои глаза от слепящего света больничных ламп; наспех поздоровавшись с несколькими врачами и своим секретарем.

Открывая дверь кабинета, мэр попросил Лину сделать ему кофе. Желательно сразу три порции, и не успел мэр вытащить ключ из замка, как огромное окно, занимавшее почти всю стену его кабинета, с треском, вобравшим в себя все мерзкие звуки мира, разбилось на тысячу осколков.

Пятьдесят третья глава

Марк

Он долго глядел на психиатрическую больницу, под номером сто четыре, прежде чем войти. Это было трехэтажное здание из красного кирпича, полностью поделенное на две равные части: мужское и женское отделения, соединенные тремя широкими балконами. Местами, кирпичи на первом этаже, были закрашены розовой краской, из-под которой проглядывали, написанные черным, нецензурные слова.

Марк открыл деревянную дверь. Когда придерживал ее ладонью, чтоб та не хлопнула, порезался о торчащую щепку.

Внутри пахло сыростью и хлоркой. С потолка сыпалась штукатурка. Синяя краска на стенах дала трещины. Коричневый линолеум местами вздулся. Посетителю сразу не понравилось это место. Еще ему показалось, что вдоль карниза пробежал таракан.

Сразу за дверью (всего в одном шаге) находилась застекленная со всех сторон, коморка: два оконца; два стола, один из которых занимал седой старик, и стеллажи с больничными картами, высотой до самого потолка.

По бокам были две двери, ведущие в отделения.

– Я бы хотел поговорить с глав. врачом мужского отделения. – обратился посетитель к старичку. – Мне назначено.

Вахтер открыл большой журнал, и вплотную к нему наклонился.

– Имя, Фамилия. – сказал он, не поднимая взгляда.

– Марк Э…

– Нашел. – перебил посетителя старичок, и нажал зеленую кнопку на большом пульте, что лежал по его левую руку. – Левая дверь. Проходите.

Отсыревшие половые доски.

Стены, покрытые выцветшей, коричневой краской.

Окна, шелестящие наклеенными на них бумажными листами.

Марк ступал осторожными, маленькими шагами, следуя за коренастым санитаром, чьи волосы были седыми, не смотря на то, что старше тридцати пяти лет, он не выглядел.

Они шли мимо палат, заставленных по восемь-девять коек. Палат, чьи размеры не превышали маленькие комнатки в студенческих общежитиях.

Пациенты выглядели худыми, неухоженными, раздавленными. Не отрешенными, как в первой Аквариумской. Подумал Марк. Именно раздавленными.

Санитар остановился рядом с железной, красной дверью. Марк остановился следом.

– Пришли. – произнес санитар, и постучал в дверь. Затем открыл ее.

Тут же из кабинета, не успел он отпустить ручку, выбежала растрепанная девушка в больничном халате.

Подавив смешок, санитар сказал Марку: – Проходи.

Бармен вошел в кабинет. Дверь за ним закрылась.