Когда начнутся дожди

– Здесь, в Джурайпуре.

Только не здесь, под самым носом у Джая! Элиза попыталась скрыть свой ужас. Заметив, что чуть не выкручивает себе руки, она села спокойно.

– Так скоро?

– Мы с тобой не молодеем. Если хотим услышать топот маленьких ножек… В общем, чем раньше начнем над этим работать, тем лучше.

Клиффорд покраснел. Элиза прикрыла глаза. Сейчас июль, а значит, осталось три месяца. При этой мысли образ Джая стал еще отчетливее.

– Я надеялась некоторое время поработать фотографом. То есть прежде чем заводить детей, – ровным тоном произнесла Элиза, будто речь шла о самых обычных вещах.

– Элиза, тебе уже тридцать. Тянуть некуда. Поэтому – нет, с этим я согласиться не могу.

Элиза открыла глаза.

– Но я собиралась фотографировать в разных городах мира. Хотя бы в Париже или в Лондоне…

Клиффорд схватил ее за руку.

– Ты меня не слушаешь. Я сказал «нет». Будешь женой и матерью, хорошей и добросовестной. Уж поверь, домашних забот тебе хватит сполна. – Клиффорд разжал пальцы и примирительно погладил ее по руке. – А фотография пусть останется хобби, договорились? Вот и умничка.

Элиза встала. Чувствуя, как внутри крепнет стальная решимость, она встретилась с ним твердым взглядом.

– Прежде чем я стану твоей женой, Клиффорд, мы должны прояснить один момент. Я не потерплю, чтобы ты мной распоряжался. И вот еще что – завтра поеду во дворец забрать свои вещи. Надеюсь, ты соблаговолишь дать мне машину или предпочтешь, чтобы я ехала в телеге, запряженной верблюдом? Я ведь именно так прибыла в Джурайпур.

Элиза отошла на несколько шагов. Судя по звукам, Клиффорд встал, собираясь идти за ней. Но когда Элиза обернулась, он шагал в другую сторону – к выходу из сада.

Когда Чатур встретил Элизу на вершине высокого склона, ведущего к центральным воротам, все заранее отрепетированные слова вылетели у нее из головы. Шагнув к Элизе, он взмахнул несколькими листами почерневшей фотографической бумаги: такую она использовала при проявке.

Элиза нахмурилась.

– Что это? Почему она вся черная?

Окрасившимися в тот же цвет пальцами Чатур передал ей бумагу.

Элиза принюхалась.

– Что это значит? Листы сгорели?

Чатур изобразил сожаление.

– Увы, случился пожар.

Действительно, пахло гарью, но еще сильнее – ложью и лицемерием.

– Я вам не верю, – объявила Элиза. – Где произошел пожар?

– Сначала загорелась темная комната, а потом огонь перекинулся на вашу спальню.

– Значит, все мое оборудование и одежда… – Голос Элизы прозвучал тонко и резко. Из легких будто вышибло весь воздух.

– Сгорели дотла, – покачал головой Чатур. – Какая жалость!

Элиза подозрительно прищурилась и недоверчиво склонила голову набок, давая понять, что сомневается в его версии событий. Она утерла пот со лба. На душе становилось все тревожнее.

– Когда был пожар? – спросила Элиза.

Чатур снова изобразил огорчение.

– Представьте себе, этой ночью, а утром пришли вы! Опоздали совсем чуть-чуть! Очень досадно!

Элиза понимала, что спорить с Чатуром бесполезно, однако расчетливый блеск в его глазах только укрепил ее решимость. Не найдя подходящего ответа, она плотно сжала челюсти, окинула взглядом могучую крепость, потом повернулась к Чатуру спиной и не прощаясь села в машину.

Но пока Элиза ехала к Дотти, ее смелость улетучилась. При каждой попытке вылезти из колодца отчаяния что-то все время сталкивало ее обратно. Элиза закрыла глаза, представляя темные, сырые глубины настоящих колодцев. В Раджпутане с их помощью совершали и самоубийства, и убийства – и наверное, совершают до сих пор. Этих мрачных образов оказалось достаточно, чтобы Элиза взяла себя в руки, и все же она была совершенно раздавлена. Лишиться и оборудования, и вещей! Единственное, что у нее теперь есть, – это остатки сбережений Оливера, деньги, отложенные из ежемесячного жалованья и мамин скромный сберегательный счет в почтовом банке в Челтнеме. Невелико богатство.

Обозленная и раздосадованная, Элиза бормотала ругательства и мерила шагами свою спальню в доме Дотти. Раскрасневшись и запыхавшись, она не знала, как еще выплеснуть свою ярость. Ничком рухнув на кровать, она принялась молотить подушку, представляя на ее месте этого негодяя Чатура.

Должно быть, Дотти услышала шум. Она вошла в комнату и опустилась на корточки возле кровати. Элиза взглянула на нее. Дотти ободряюще улыбнулась и спросила, что́ стряслось. Элиза выпалила:

– Эти гады уничтожили мое оборудование!

– Кто?

– Чатур вместе с подручными. Всё сожгли! Я сначала не поверила, но выходка вполне в их стиле. Чатур и не на такое способен. Вот только не понимаю, как они узнали, что я приеду во дворец сегодня.

– Дорогая, наверное, Клиффорд позвонил и предупредил, что ты приедешь. Он хотел как лучше. Ничего страшного, купишь новое оборудование.

Элиза покачала головой и прибавила:

– Одежда тоже сгорела дотла. У меня осталось всего несколько вещей.

Она указала на шкаф.

Дотти заговорщицки улыбнулась.

– Ну, этому горю помочь легко. Вставай, пойдем.

Озадаченная Элиза последовала за Дотти в маленькую комнатку в задней части дома.

– Что это? – спросила Элиза, оглядываясь по сторонам.