Когда начнутся дожди

Эту новость Лакшми сообщила с энтузиазмом, широко улыбаясь. Элиза с трудом скрыла потрясение. Знает ли Джай, что ему нашли невесту? Что, если он уже дал согласие? Казалось, судьба покарала Элизу за тот поцелуй. В этот момент ей больше всего хотелось спрятаться, чтобы зализать раны.

– Думаю, теперь мы уж наверняка друг друга понимаем. Во всех дворцах и крепостях традиция шпионажа укоренилась прочно. Здесь ничто не остается незамеченным, моя дорогая. Ничто. Я бы и раньше вас предостерегла, но не хотела вмешиваться, пока не было поводов для беспокойства.

– То есть вы считаете, что сейчас повод для беспокойства есть? Даже несмотря на то, что Джай помолвлен?

– Я понимаю сына.

Лакшми умолкла, и в самом этом молчании прозвучала материнская тревога.

А в это время Элиза отчаянно желала оказаться где угодно, только не здесь. Лишь бы немного успокоиться и собраться с хаотично мечущимися в голове мыслями.

– Нам, женщинам, нелегко живется. В прежние времена, если рани или наложница заводила роман с другим, ее приговаривали к смертной казни. Мы правили так, чтобы нас боялись и благоговели перед нами. Ни одна женщина во дворце не осмеливалась открыть лицо перед посторонним мужчиной: ее мог видеть только муж.

– И вы это одобряете?

– Я бы не сказала. Но я считаю, что долг жены – сохранять брак и семью.

– Даже если муж ходит на сторону?

– Муж? – Лакшми рассмеялась. – Мужья заводили столько жен и наложниц, что и не сосчитать! У моего отца было человек триста. Нашим мужьям даже не нужно было никуда, как вы выразились, ходить.

– Разве вам не кажется, что это несправедливая система?

– Я знаю одно: если женщина не будет бороться за свою семью, за нее этого никто не сделает. Мы не мужчины. У нас все по-другому.

– Я недавно узнала, что у моего отца была любовница. Мою мать это известие просто уничтожило.

Элиза в первый раз кому-то об этом рассказала. Более того, она в первый раз признала, что обвинения мамы могут оказаться правдой. Но что-то в манере Лакшми располагало к тому, чтобы говорить откровенно.

– Мужчин не переделаешь, моя милая. Гораздо лучше узаконить их неверность, не находите? Тогда их измены не будут неприятным сюрпризом.

– Вижу, вы довольно низкого мнения о мужском поле.

– Напротив.

– А как же ревность? Ведь это естественное чувство.

– Многие рани и наложницы были добрыми подругами и остаются ими до сих пор, но, конечно, совсем без ревности не обходится.

– И как же ревнивицы выходят из положения?

– Чаще всего подмешивают соперницам яд.

Глава 19

После разговора с Лакшми настроение Элизы поменялось на прямо противоположное. Как глупа она была, предаваясь бредовым романтическим фантазиям! Отныне ее отношения с Джаем должны оставаться сугубо формальными. Проходя мимо него по пути на женскую половину дворца, Элиза лишь коротко кивнула и поспешила к лестнице. Даже не оглянулась посмотреть, как он отреагировал. Едва войдя в свою комнату, Элиза заперла дверь. Сердце колотилось так, будто хотело выскочить из груди. Элиза задыхалась, будто после быстрого бега. Размышляя о разговоре с Лакшми, она поняла: эта женщина – образец хороших манер, но под ними скрывается стальная воля.

Может быть, Лакшми права и лучше побыстрее закончить этот злополучный проект? Свернуть его за полгода и бежать не оглядываясь и из дворца, и из Джурайпура? Дотти, вне сомнения, ее поддержит. Нужно только сделать еще несколько снимков княжеской семьи и пофотографировать старый город, хотя, конечно, для этого придется использовать «Сандерсон».

Клиффорд устраивает загородный пикник у озера. Тогда Элиза и попросит, чтобы он позволил ей завершить работу раньше срока. Но как же ирригационный проект Джая? Что ж, придется ему продолжать без нее.

– Все хорошее быстро заканчивается, – прошептала Элиза, вспоминая, как они с мамой уехали из Индии и поселились у Джеймса Лэнгтона в Глостершире. Сначала Элиза думала, что он ей рад и ему приятно присутствие в доме ребенка, но потом ее отослали в третьесортную школу-пансион. С тех пор Элиза была убеждена, что он просто хотел от нее избавиться.

Мысль о пикнике Клиффорда пробудила еще одно воспоминание. Это случилось перед тем, как Элизу отдали в школу.

В тот день Лэнгтон в первый и единственный раз отправился на прогулку вместе с Анной и Элизой. Они шли через залитые солнцем поля, и он нес корзину для пикника. Весна только вступала в свои права, и Элиза радовалась, что он наконец решил составить им компанию. Но мамины пирожки с курицей ему не понравились, а когда он случайно угодил в коровью лепешку, Элиза рассмеялась. Лэнгтон схватил ее за руку, стащил с коврика, на котором она сидела, и сильно шлепнул. Элизе было уже почти тринадцать, и такое обращение ее унизило. Она убежала от них и всю дорогу домой плакала, Анна же вернулась только через час: волосы растрепаны, пуговицы на платье застегнуты криво. Именно тогда, когда Элиза больше всего нуждалась в материнской любви и поддержке, мама встала на сторону Лэнгтона. Это предательство оставило горький осадок.