Когда нам семнадцать

«Фу, ерунда какая, — нахмурилась Юлька. — На что время тратили…» Она вырвала недописанную страницу, свернула ее конусообразным пакетиком, зачерпнула снегу и поднесла к огню. Однако напиться не удалось. «Растение — посредник между небом и землей», — прочла она на пакетике. И вспомнила, что дальше должно быть так: «Оно истинный Прометей, похитивший огонь с неба…»

Юлька выбросила снег и развернула пакетик. «Поглощенный им луч солнца горит и в едва мерцающей лучине, и в ослепительной искре электричества…» Юлька осторожно расправила на коленях лист с уже подплывшими мокрыми буквами и снова прочитала: «Растение — посредник между небом и землей…» Пить расхотелось. Она посмотрела на костер, подхватила вещи и зашагала вдоль линии.

Глава вторая

1

— Девушка!..

Юльке показалось, что она ослышалась.

— Туристка, стой!

Юлька оглянулась: стрелочник с каменного карьера быстрым шагом догонял ее.

— Костры положено гасить, — окая, сказал старик и принялся сердито затаптывать огонь. — Это тебе не город, а тайга!

— Я же снегом загасила… — попыталась оправдаться Юлька.

— Гасила, да не догасила! Кругом трава сухая, туда-сюда, а рядом линия. Хорошо — дымок заметил.

— Извините. Я пить хотела…

Старик поглядел на Юльку и, подхватив узел с чемоданом, решительно сказал:

— Пойдем. Чаем тебя напою. С лимонником. Пойдем, пойдем, — повторил он. И, не оглядываясь, пошел вдоль насыпи.

Юлька прошла с ним метров сто по линии. Потом они свернули направо к небольшому рубленому домику.

У калитки на Юльку кинулась лохматая с куцым хвостом дворняжка.

— Казбек, назад! — сурово прикрикнул стрелочник и объяснил: — Не бойся, он не кусается.

В домике у старика все сияло: и крашенный светлой охрой пол, и беленые стены, и невысокий буфет с резной отделкой. И даже фотографии на стенах и те выглядели необычно: они были вделаны в тонкие овальные срезы берез.

— Раздевайся, проходи, — сказал старик. — Грешно со старым чайку не попить… И мне веселее будет. Ну, чего ты? Каллистратыч я, может, слыхала? Давно в этих местах работаю.

Юлька сняла пальто и косынку, прошла в комнату. «Теоретическая механика», «Сопромат», — машинально прочла она, глядя на книжную полку.

— Внучек мой инженером хочет стать, — принялся объяснять Каллистратыч. — Когда в армию уходил, учебу в институте бросил, а вернулся, так третий курс одним махом. — Старик запнулся: — эстерном… Сменится на работе, на мотоцикл — и ко мне. Тихо тут, сиди занимайся, а устал — ружьишко за плечо и айда в тайгу.

Разговаривая, он успел поставить на плиту чайник, сходить за перегородку и принести тарелку с ломтиками сала и холодным мясом, миску с солеными груздями, чашки, блюдца, бутыль с лимонником, березовый туесок с медом.

Скоро на плите зафыркал чайник. Старик уселся напротив Юльки и стал разливать по чашкам густой вишневого цвета сок лимонника. Потом подлил кипятку. Юлька отпила глоток.

— Что, может, медку добавить? — спросил старик. — Не стесняйся. — И он сам щедро положил ей меду. — Сальце ешь, буженину. Из дикого кабана готовлена. Андрюха подстрелил. — Старик прихлебнул из блюдца и спросил: — Зовут-то тебя как?

— Юлька… Гранина, — смущаясь под его пристальным взглядом, ответила Юлька.

— И чем ты, Юлька, занимаешься, окромя туризма?

Юлька назвала свою специальность. Старик довольно кивнул:

— Подходяще. Правда, не похожа ты на токаря, щуплая, хоть и под мальчишку острижена. А куда же ты следуешь, Юлька?

— Уволилась я.

— Уволилась?.. Почто?

Юлька пожала плечами и промолчала.

Старик больше не спрашивал.

За окном застрекотал мотоцикл.

— Андрюха, — обрадовался Каллистратыч.

В дом вошел высокий, лет двадцати трех парень в коричневой куртке, с гладко зачесанными назад темными волосами. «Да это же Андрей Малахов, токарь-расточник, за которым Зинка бегает. Вот попалась!» — ахнула Юлька и торопливо встала из-за стола.

— Спасибо вам за привет, за угощение. Я пойду.

Андрей узнал ее.

— Вот, оказывается, где ты, у моего деда в гостях! Ну и наделала переполоху. Наташа Березина всех на ноги подняла. Жорку Бармашова ругает вовсю. А «колючку» сняли.

— Сняли? — на глаза Юльки навернулись слезы. — Опозорили, а потом сняли.

— Не так все страшно, — улыбнулся Андрей, и от этой улыбки смуглое лицо его сделалось простым и приветливым.

— Ведь я же совсем не виновата, — сказала Юлька. Ей очень хотелось, чтобы Малахов поверил ей. Перескакивая с одного на другое, она принялась рассказывать. Андрей не перебивал, и Юлька впервые за эти дни выговорилась до конца. Она даже успела всплакнуть и, смешно швыркая носом, вспомнила и про сломанные резцы, и про болты со шпильками. Худенькая, ожесточенная, с припухшими полудетскими губами, она сейчас выглядела моложе даже своих семнадцати.

— Вот она, история-то, — задумчиво протянул Каллистратыч, когда Юлька замолчала. — Не одна, стало быть, у тебя причина. Но ты, девка, духом не падай. Садись-ка на мотоцикл и с Андреем — обратно. Там сама разберешься!

Андрей разочарованно посмотрел в окно, но согласился:

— Что ж, можно, пока не стемнело.

2