Когда нам семнадцать

— Страшно и поздно уже, — вздохнула Лиза. — Такое бывает: прямым ходом на тот свет.

Алевтина с той же легкостью, с какой только что предложила Лизе избавиться от ребенка (Юлька поняла это с первых же ее слов), согласилась:

— Это верно. Женшчина на тот свет спроворить может, свободно даже.

Юлька молча прошла к своей кровати. Алевтина с Лизой умолкли. Юлька чувствовала, каким колючим взглядом проводила ее Алевтина. Теперь уже ее глазки не могли обмануть Юльку. «Гадина, — стиснув зубы, подумала она. — А Лиза тоже хороша: в депо молчит, с Пашкой тоже молчит, а тут — разговорилась! Нашла подружку сердобольную».

Каждое слово их разговора было оскорбительным, тяжелым, грубым, и о них обеих не хотелось думать.

Утром, избегая встретиться с Лизой взглядом, Юлька быстро собралась на работу. Лиза, полуодетая, не торопясь ходила по комнате, долго закалывала перед зеркалом волосы. «Нет, — глядя ей в затылок, думала Юлька, — я тебе сегодня все скажу». Она дождалась Лизу и, как только они вышли на улицу, спросила:

— Значит, Алевтина знает? Из наших, деповских, никто не знает, с ними ты боишься говорить, а с ней — нет?

Лиза нахмурилась.

— Это мое дело. Кому положено знать, тот знает, а отчитываться я не собираюсь ни перед кем.

— Нет, Лиза, так нельзя. Вот Пашка…

— Что Пашка? — с вызовом перебила Лиза, и в ее голосе послышалось откровенное раздражение. — Он мои фланцы точит? Я не просила его об этом и просить не собираюсь. Хочет — пусть делает!

Юлька не узнавала Лизу. Ее прежняя замкнутость и гордость были Юльке куда понятней и казались честнее. Неужели она не понимала, что над Пашкой смеялись? Недавно Чекмарев, уходя с работы, сказал ему: «Может, и мне поможешь, Куракин? Я дом строю…» — «Не лезь!» — ответил Пашка.

И сейчас Юльке стало обидно за него. А Лиза шла, покусывая травинку, и вдруг сказала вкрадчиво и осторожно:

— Вот ты меня упрекаешь за Пашку, Юлька. А знаешь, что вчера в конторке сказал ему твой Андрей? — Лиза искоса глянула на Юльку.

— Он такой же мой, как и твой, — буркнула Юлька.

— Э, нет.

И Лиза рассказала Юльке о случайно подслушанном ею разговоре Андрея Малахова с Пашкой Куракиным. Захватила она только конец разговора, но воспроизвела его в лицах и со всеми интонациями.

«— Но ты, Пашка, понимаешь, — это не помощь. Не помощь это! Ты ее унижаешь и себя, и смотреть на тебя со стороны больно», — говорил Андрей. «Мне не больно было, когда ты Юлькины пальчики в своих лапах держал», — огрызнулся Куракин. «Дурак ты! Я же резцы ее учил затачивать». — «Вы резцы затачивали, а мы фланцы делали…» — «Да не вы!.. Ты делал! И что толку от такой помощи? Ну на три рубля больше она получит, а дальше что? Так всю жизнь и будет точить фланцы?»

Чем дальше говорила она, тем больше настораживалась и не доверяла ей Юлька. Уж слишком бесстрастно передавала Лиза то, что говорил про них обеих Андрей.

«— Что, что ты предлагаешь?» — взорвался в конце концов Пашка. «Научи ее работать, — посоветовал Андрей. — У тебя вон каждый день сто двадцать процентов, а у нее семьдесят от силы». — «Так учить, — взбеленился Куракин, — как Юльку ты учишь, как Зинку учишь?!» — «А я Зинку не учу!» — угрюмо ответил Андрей. «Неточно выразился, — с издевкой сказал Пашка. — Ты у Зинки сам учишься, а потом Юльку учишь…»

Юлька вспыхнула и остановилась.

— Зачем ты мне все это рассказываешь?

Но Лиза будто не слышала.

— Самое главное потом было, — сказала она. — Андрей Куракину говорит: «Я скоро ухожу экзамены сдавать. Вы останетесь вдвоем с Жоркой. Трудновато вам придется. Но есть у меня наметочка одна — помнишь, мы на маевке с Бондаренко схлестнулись?..»

Нет, не для того Лиза затеяла этот разговор, чтобы сообщить о «наметочке» Андрея. Юлькино лицо горело от слов Куракина: «Ты у Зинки учишься, а потом…»

— Юлька, — вдруг хрипло выговорила Лиза, взяв Юльку за рукав и словно прося остановиться, — прости меня! Слышишь, прости… Я совсем запуталась. Сама не знаю, почему обидела тебя. Но вот тут, вот тут… — Лиза с силой прижала руку с растопыренными пальцами к своей груди. — Тут такое…

У нее не хватило слов. Слезы потекли по ее щекам. Юлька, высвободив рукав из цепких Лизиных пальцев, бесстрастно сказала:

— С чего ты взяла, что я сержусь…

2

На четвертом курсе заочного отделения железнодорожного института начиналась сессия. Андрей Малахов накануне работал весь день, а когда закончилась смена, стал прощаться с ребятами.

Юлька не подошла. Она видела, как Андрей пожал руку Куракину, улыбнулся Лизе, хлопнул по плечу Жорку Бармашова. Жорка торжественно продекламировал:

— Учитесь, товарищ Малахов! Наука сокращает нам опыты быстротекущей жизни!..

Цыганков, стоявший несколько поодаль, с деланным равнодушием смотрел на эту сцену, потом безнадежно сказал:

— Иди, иди, учись… И ты можешь идти, Бармашов, и ты, Куракин, подучись малость… Все учитесь, вон Гранину с собой прихватите. Мы вдвоем с Чекмаревым, нам не привыкать. А то еще кто из вас в декрет пойдет. Так идите разом. Паровозы подождут. Перейдем на автотранспорт. Верно, Гаврила?

— Баба с возу, кобыле легче, — отозвался Чекмарев.