Когда наступает рассвет

По неровному, бугристому небу низко неслись облака.

Село, занятое белыми, оживленно гудело от множества голосов. То тут, то там раздавалось разухабистое пение подвыпивших солдат, фырканье и храп уставших обозных лошадей, недовольные окрики не менее уставших ямщиков.

Из-за поворота дороги вышла группа солдат в полном походном снаряжении, с ружьями на плечо. Молодой звонкий голос запел, остальные подхватили знакомый напев:

Вы не вейтеся, черные кудри,
Над моею больной головой!..

В песне, звучавшей бодро, была бесшабашная удаль. Но слышалась в ней и щемящая сердце тоска.

Человек в тулупе некоторое время следил глазами за солдатами, прислушиваясь к словам песни:

Ах, зачем же рыдать понапрасну,
Скоро, скоро не будет меня…

Надевая на голову круглую боярскую шапку с бархатным верхом и хмуря рыжие брови, он подавил вздох, направился к крыльцу дома, над которым лениво болтался флаг. В этом доме помещался штаб Орлова.

Часовой у крыльца беспрепятственно пропустил человека в тулупе, узнав его, а усатый фельдфебель в теплом английском полушубке военного покроя выскочил из помещения на крыльцо и, выпятив грудь, гаркнул, точно петух на насесте:

— Здравия желаю, господин губернатор!

Прибывшему нравилось такое приветствие. Он остановился перед фельдфебелем, спросил участливо:

— Как тебя звать, орел? Из каких мест?

— Фельдфебель Чуркин, ваше превосходительство! Донской казак! — прикладывая руку с тяжелой казацкой нагайкой на ремне к мохнатой папахе, по-военному четко ответил усатый казак. С одного боку у него висела шашка, с другого — револьвер в старенькой кобуре.

— Далековато, братец, далековато до вас! — любуясь отличной строевой выправкой, заметил Латкин. — Как же тебя занесло в наши края?

— На германской воевал, а потом с особым корпусом попал во Францию. Год назад привезли в Архангельск, а оттуда — вот к вам прикомандировали новых солдат обучать.

— Есть ли кто у тебя дома?

— Отец и мать, жена, дети… У отца земли было более ста десятин, двенадцать коняг с жеребятами, двадцать волов. Жили хорошо.

— Все мы жили хорошо, а потом пошло прахом. И у вас, наверное, все поотбирали красные? Отца, конечно, расстреляли, а жену комиссары испоганили. Ведь так? — беспощадно ранил Латкин казака в самое сердце.

— Не могу знать, — сокрушенно ответил фельдфебель. — Давно не получал из дому писем.

— Не унывай, казак. За все отплатим сполна, — пообещал Латкин.

Он открыл серебряный портсигар, закурил английскую душистую сигарету и угостил загрустившего казака.

— Скажи, Чуркин, тяжело было брать Усть-Вымь?

— Никак нет, ваше превосходительство! Красные сдались без выстрела. Командир ихний, Прокушев, перешел на нашу сторону сразу. Коммунисты — те не сдались, сумели улизнуть.

— Жаль! Их-то и не следовало упускать! — недовольно буркнул Латкин, наблюдая, как солдаты, шагавшие с песней, подошли к штабу и по команде остановились. Тяжело брякнули приклады винтовок об утоптанный снег,

— Куда они? — показал глазами на солдат Латкин.

— В погоню за бежавшими. Будем наступать. Уже на Усть-Сысольск, ваше превосходительство!

— Правильно! — похвалил Латкин. — Да сопутствует вам успех, доблестные воины!.. Капитан в штабе?

— Так точно, в штабе! Спрашивал про вас, приказал встретить! — Чуркин пропустил Латкина вперед и вслед за ним вошел в дом.

В штабе Латкина встретил дежурный офицер. Во время его рапорта двое телефонистов, возившихся у телефонного аппарата, стояли, вытянувшись по стойке «смирно».

На столе у окна стоял станковый пулемет, дуло которого смотрело на дорогу. У пулемета бодрствовал дежурный, а под столом храпел второй номер, подложив под голову коробку с набитой патронами лентой.

В углу лежали цинковые коробки с патронами, гранаты, седла. Все это Латкин успел заметить, окидывая помещение быстрым взглядом. По всему чувствовалось, что штаб только что обосновался на новом месте, но не собирался задерживаться.

Дежурный офицер провел Латкина в соседнюю комнату, в которой капитан Орлов с узкогрудым белобрысым прапорщиком Обрезковым рассматривал повешенную на стену карту. Дежурный доложил о прибытии губернатора и отряда солдат.

— А! Степан Осипович, наконец-то пожаловали! — воскликнул Орлов. — Раздевайтесь, будьте как дома! С обозом прибыли?

— С обозом, господин капитан! — отозвался Латкин, пропуская мимо ушей намек капитана.

— Прекрасно! Как у вас, все в порядке?

— Доехали без приключений. Груз первой необходимости доставили в целости и сохранности!

— Благодарю! Саша! Налей-ка коньячку! Надо же выпить по случаю приезда губернатора, черт подери! — сказал Орлов прапорщику. В его глазах загорелись веселые искорки.

Капитан, как всегда, выглядел собранный и подтянутым. И в походе он продолжал тщательно следить за своей внешностью. Был побрит, одет по всей форме. На нем хорошо сидел новенький английский френч с золотыми погонами. На груди поскрипывала портупея.

Когда стол был накрыт, Латкин провозгласил тост: