Когда не горят костры

Холли опустилась на лежанку и, стараясь перебороть отвращение, ощупала жёсткую от грязи ткань, перетряхнула тряпьё, и из складок ей на колени выпал маленький зеленоватый ключ. Против воли она грустно улыбнулась – даже попав к фейри, Фред так и не научился прятать свои тайники. Холли и в детстве легко их разоряла, находя мелкие монетки или леденцы под матрасом.

А может, он специально подкладывал их, зная, что неугомонная сестра туда влезет? Игра, в которую она всё время играла вслепую, а брат – с открытыми глазами.

Холли осторожно подняла ключ и сжала его в кулаке, невидящим взглядом уставившись в землю.

Он знал. Знал, что рано или поздно они доберутся и до неё, знал, что приведут сюда, и подготовил тайник. И подготовил тайник так, чтоб она обязательно нашла, вспомнив детство, потому что его самого рядом уже не будет.

Из задумчивости её вывел болезненный тычок под рёбра. Холли айкнула и возмущённо обернулась к Дику. Тот с кривой улыбкой только руками развёл:

– Ты едва на ходу не заснула. Откуда мне знать, вдруг это тоже чары?

– В следующий раз лучше сначала позови, – проворчала Холли, потирая больное место.

– Лучше, чтоб следующий раз вообще не настал.

Он мрачно кивнул ей на сундучок, и сам отошёл чуть в сторону.

Небольшой, похожий на окованную зеленоватой медью шкатулку, сундучок оказался неожиданно тяжёлым. Держать его в руках было неприятно. Холли словно наяву видела, как она отпирает его, откидывает крышку и внутри на алой обивке находит голову. Вот только воображение никак не могло определиться чью: свою или Фреда.

Пальцы сделались одеревенелыми и непослушными, ей едва удалось провернуть ключ до глухого щелчка. Когда она коснулась крышки, руки дрожали. От страха снова начало подташнивать.

Нет, так она здесь навсегда останется!

Зажмурившись, Холли резко откинула крышку и, задержав дыхание, заглянула внутрь.

Сначала, в зеленоватой тьме, она не поняла, что видит: россыпь чего-то мелкого и неровного на дне. «Мусор какой-то», – мелькнула разочарованная мысль, и Холли едва не застонала от разочарования. Захотелось запустить сундучком в стену: всё ведь сложилось один к одному! Или тайник Фреда всё же в другом месте? Но где?

Едва сдерживая раздражение, Холли поворошила мелкий мусор и едва не вскрикнула, когда укололась.

Это стекло. Неровные осколки, на которые разлетелся бабушкин шар, которые маленькая Холли ещё долго баюкала в ладонях, горюя не столько о памяти о бабушке, сколько о любимой новогодней игрушке.

Фред раздобыл их – всеми правдами и неправдами, сохранил в этой пещере, и ради чего? Он сказал: он собрал подсказки. Все, что нашёл.

Рука против воли взмыла в привычном жесте поправить серёжку, Холли даже ощутила фантомный укол в пальцах, но подвесок так и не коснулась. Стеклянных подвесок из самых крупных осколков ёлочного шара.

Уж не этих ли деталей не хватало Фреду?

Снова заполошно заколотилось сердце: а если б ты не забрала их, а если б они сразу все были у брата, смог бы он вернуться?

Отгородившись от всех чувств, Холли медленно сняла серёжки, отцепила от подвесок швензы. Под подозрительным взглядом Дика опустила осколки в шкатулку. В полумраке, на тёмном дереве они казались кусочками льда.

– А теперь сложи из этого слово «вечность», Кай, – пробормотала Холли себе под нос.

Не ждал же Фред, что она сможет восстановить шар таким, как он был прежде? Тут только чары и могли бы справиться!

Холли сделала несколько медленных глубоких вздохов, как учил её психотерапевт в Америке, отгоняя панику. Терять нечего. Спешить… есть куда, но эти осколки – единственная нить Ариадны в подземных лабиринтах тилвит тег, и, если Холли не разгадает их загадку, надежды уже не останется.

Она разровняла землю у ног и аккуратно высыпала на неё осколки, чтоб они не разлетелись в темноту.

– Что ты делаешь? – Напряжения в голосе Дика было больше, чем любопытства.

– Пытаюсь понять, какую подсказку имел в виду мой брат.

– Тогда удачи. – Он скрестил руки на груди и криво ухмыльнулся.

Холли бездумно передвигала осколки, искала стыки, хоть и понимала, как это глупо – осколки шара не собрать на плоскости. Единственное, что она могла сделать – сопоставить части, которые, возможно, когда-то были рядом.

Собрать слово «вечность» было бы проще.

Блики и тени скользили по матовому стеклу, и поначалу Холли казалось, что это размытое отражение её пальцев, но нет, осколки отражали что-то – кого-то – кого здесь не было. Холли прищурилась, склонилась ниже, вглядываясь в размытые очертания людей, в жесты и лица. Одно из них, повторяющееся чаще всех, всколыхнуло память и заставило склониться ещё ниже.

– Бабушка?..

Едва Холли выдохнула слово, как окружающий мир разлетелся на осколки – белые матовые осколки, и в каждом теперь мелькало одно и то же лицо.