Когда отцветает камелия

Спрыгнув с крыши, Юкио мягко коснулся деревянными сандалиями земли, словно сами потоки воздуха поддержали его. Он бросил быстрый взгляд на Цубаки, которая лежала у него на руках: голова акамэ запрокинулась, тёмные волосы упали на разгорячённое лицо, а руки крепко сжимали ткань косодэ – она была в бреду.

Хозяин святилища прошёл сквозь тории, преодолел каменную дорожку в саду за два прыжка и ворвался в собственный дом, поднимая такой ветер, от которого по комнате разлетелась бумага, до этого лежавшая ровной стопкой на столе. Кэтору сидел у очага и жевал онигири, но, как только увидел вбежавшего кицунэ, тут же вскочил со своего места, уронив на пол недоеденный рисовый шарик.

– Что произошло?!

– Быстрее, футон! – рявкнул Юкио, поддерживая Цубаки за шею. – Неси его сюда!

– Да, сейчас.

Тануки скрылся за расписной ширмой и спустя мгновение вынес оттуда сложенный серый матрас.

– Что с ней, господин Призрак? – спросил Кэтору, раскатывая футон на татами.

– Понятия не имею!

Юкио уложил Цубаки на приготовленное место и поймал её руку. Сжав тонкое запястье, он прикрыл глаза – хвосты за спиной загорелись голубым огнём и зашевелились, плавно покачиваясь из стороны в сторону.

– Ужасающе… Это что, энергия богини Инари? Она заполнила всю комнату! – Кэтору передёрнуло, и он попятился к выходу, где хоть немного веяло прохладой: внутри дома становилось жарко.

– Неужели поздно? – прошептал Юкио и приложил ладонь ко лбу акамэ. – Что ты делала целый день, почему не пришла ко мне сразу?!

– Господин, она же выживет?

Даже Кэтору передалось волнение: он нервно сглотнул, когда увидел потрескавшиеся бледные губы Цубаки, покрасневшие веки, мокрую чёлку, прилипшую ко лбу, и пальцы, сжатые в кулак. Он не мог найти себе места и выкрикнул:

– Точно, вода! Да, я принесу воды из колодца!

Тануки выбежал из дома, захватив у пруда деревянное ведёрко, и направился в сторону торий.

Когда его шаги стихли, Юкио крепче сжал руку Цубаки и поднёс её к губам. Пальцы были горячими, от них пахло тушью и пыльной бумагой, и хозяин святилища оставил два невесомых поцелуя на тыльной стороне ладони акамэ.

Он знал, что подобных ей рано или поздно постигала одна участь – сгореть в божественном пламени от этой необузданной энергии, попавшей в человеческое тело. Так погиб предыдущий акамэ, которого привёл в Яматомори оммёдзи Итиро: однажды мальчик просто не смог сдержать собственную силу и упал замертво. Тогда лекарь сказал, что сердце юноши оказалось слишком слабым для такой могущественной энергии и поэтому остановилось.

Юкио ещё раз коснулся губами горячей кожи Цубаки и приложил её ладонь к своей щеке. Она не должна была погибнуть так быстро! Всё остальное стало вдруг несущественным, неважным, а в голове настойчиво крутилась лишь одна мысль: «Я должен спасти её!»

Больше не теряя времени, Юкио снял верхнее кимоно, оставшись в белом нагадзюбане, и лёг на футон, притягивая Цубаки к себе. Он обнял акамэ, опустив подбородок на её макушку, и накрыл погибающее от жара слабое тело пятью хвостами. Вокруг загорелись огоньки кицунэби, а энергия богини Инари, став осязаемой, начала течь полупрозрачными волнами, создавая купол, переливающийся голубым и красным.

Ауры акамэ и Посланника смешивались, как разные течения в бурлящем океане: Юкио забирал избыточную энергию ян, скопившуюся в теле Цубаки, и отдавал ей свою инь. Обмен вышел долгим и болезненным даже для ками, но разве мог он поступить иначе?

Он хотел, чтобы эта девушка продолжала приходить в его комнату и рисовать картины, хотел снова бродить с ней у обрыва, просто говорить и смотреть на её ясное лицо, когда она пишет тушью. Сосредоточенный взгляд Цубаки, маленькая морщинка между бровями, лёгкая улыбка – всё это уже казалось таким обыденным, но когда он думал, что в следующий раз, заходя в свой дом, не застанет акамэ за работой, то его сердце в груди сжималось.

Юкио вдохнул знакомый цветочный аромат волос и прикрыл глаза. Он не отпустит её из этого мира, не сегодня!

Время шло медленно, и хозяин святилища уже перестал подмечать, насколько далеко уплыла луна, светившая в окно. В какой-то момент он услышал, что дверь сёдзи открылась – наверняка это вернулся с водой Кэтору, но вскоре створку снова задвинули и комната погрузилась в тишину. Только плеск карпов в пруду и стрекот цикад нарушали покой.

– Юкио… – прошептала Цубаки и пошевелилась.

– Я здесь.

Он чуть отодвинул акамэ от себя, чтобы взглянуть ей в лицо, но она схватилась за ворот его нижнего кимоно и прижалась к нему ещё сильнее, дрожа всем телом.

– Я не умерла… Я и правда думала, что умру.

Юкио с облегчением выдохнул: если она могла говорить и даже двигаться, значит, беда миновала. Положив ладонь на голову Цубаки, хозяин святилища провёл рукой по тёмным волосам и улыбнулся – от такого простого движения по кончикам пальцев пробежали искры.

– Тише-тише, теперь всё хорошо, – сказал он, продолжая гладить спутанные локоны. – Я бы не дал тебе погибнуть.

Купол энергии над ними стал невидимым, и лишь изредка в воздухе проскальзывали красные и синие отблески – равновесие почти восстановилось.