Когда падают звезды.

Охмелев от поцелуев, девушка не сразу поняла, что шнуровка платья заметно ослабла, лишь благодаря тому, что подставляя губы новым поцелуям, она тесно прижималась к герцогу, платье не упало к ее ногам. А вот когда ткань начала не без посторонней помощи спадать с плеча, Майя как будто проснулась.

— Нет, — девушка перехватила платье под грудью, вырвалась из необдуманно ослабленных объятий мужчины и побежала в сторону двери.

— Майя. Стой, — он не приказывал — просил, и именно поэтому девушка остановилась. — Что случилось? — не пытался подойти, по крайней мере, пока, боясь, что она таки сбежит.

— Это все… Я не могу… Простите… Клянусь, я найду кого-то, дайте мне день, два, я сдержу обещание, но я не могу.

В очередной раз поразившись ее логике, Дэррек обессилено сел на кровать.

— Ты считаешь, что я настолько несостоявшийся, что нуждаюсь в твоей помощи в поисках любовницы? Майя… — он покачал головой.

— Но ведь… ведь вы сами поставили мне это условие! Разве не так? — если бы в комнате было достаточно светло, он был уверен, увидел бы, что ее глаза в очередной раз сменили цвет, туман, царящий в голове, развеялся, а значит и с глаз спала бирюзовая пелена.

— Подойди ко мне, — Майя мотнула головой, он не воспользовался властью своего голоса, потому выбор теперь был за ней. Пока. — Пожалуйста, — девушка опять отказалась, лишь поудобнее перехватила платье, норовящее сползти. Это наивное движение заставило его улыбнуться. — Ты забыла о нашем уговоре? — она не готова слушаться своих желаний, отбрасывая страх, но это и не удивительно, винить молодую девушку в подобном странно, а значит, он возьмет ответственность на себя.

— Я сдержу обещание, я найду замену.

Он понимал, что его слова разрушат хрупкую связь, достигнутую поцелуями, но уйди она сейчас, никакая сила сюда ее уже не вернет.

— Я не меняю условий. Либо ты, либо сестра. Не тешь себя надеждами, — да, как он и предполагал, сменяя тень надежды, в глазах полыхнула ненависть. — Подойди, пожалуйста.

Нет, он жестокий, расчетливый. Шантажист, ведь понимает, что никакой предлог на свете, кроме приведенного, не заставит ее вернуться. А этот заставит. Направляясь к нему, Майя представляла, с каким бы удовольствие залепила ему пощечину, расцарапала лицо, а потом умчалась дальше, вместе с Соней.

— Не считай меня чудовищем, — он притянул ее к себе, оставаясь сидеть.

— В чем же отличие? — Майя, наверное, впервые смотрела на него сверху вниз, но, к сожалению, чувства превосходства это не придало.

— Сейчас ты его не увидишь, — он уткнулся лицом в платье, вдыхая ее аромат.

— Тогда не говорите мне кем вас считать! — ее попытка вырваться не увенчалась успехом.

— Неужели и Винсент получил такой разнос всего лишь за невинный поцелуй? — хоть слова и заглушала материя, ни один шорох в доме больше не мешал расслышать его.

— Это не ваше дело, — она не собиралась перед ним отчитываться о случившемся, и даже о том, чего не было. Слишком была зла в этот момент.

Майя ожидала чего угодно, только не того, что уже через секунду окажется на мягкой перине с раскинутыми по сторонам руками, а герцог опять будет нависать над ней коршуном, но в этот раз намного более угрожающе, чем тогда, в кабинете.

— Мое. Это мое дело, — с таким лицом, обычно бьют, а он поцеловал. Но не так, как тогда, у окна, нежно. А по новому, властно, жестко, наказывая, а не поощряя. Майе было трудно дышать, она пыталась вырваться, но это было все равно, что бить скалу, ее попытки оттолкнуть закончились ничем. А постоянно извиваясь, она лишь упрощала задачу расправиться с платьем. Оставшись в одной сорочке, Майя забилась с двойной силой. Как только поцелуй стал чуть менее напористым, укусила его, а почувствовав солоноватый привкус, поняла, что до крови. Вот только желанного результата это не принесло. Он не отстранился.

Женщины часто прибегают к фразе: «все мужчины одинаковы», скрывая ею разочарование именно в том мужчине, который рядом. В отместку, представители сильного пола поступают так же. Дэррек за годы своей холостяцкой жизни, казалось, уже и сам уверился в том, что да, женщины тоже одинаковы. В полумраке комнат, в его объятьях они все становятся одинаковыми. Но сейчас впервые понял, что это не так. Гнев, родившийся после ее слов, Майя сама же быстро потушила, даже этого не осознавая. Своими же губами заставила забыть о ком бы то ни было, кроме самой себя. Еще никогда он не хотел женщину с такой силой. Даже подумать не мог, что такое возможно.

На голой ноге Майя чувствовала прикосновения твердой ладони. И то, что она при этом испытывала, заставляло ее ненавидеть не его, а себя саму. Ей нравилось то, что делают руки, какие узоры выводят на губах, лице, шее жаркое дыхание и мягкие губы.

Почувствовав боль от укуса, Дэррек понял, что уже никакая сила не заставит его остановиться, слишком она близко, слишком она его. Слишком бархатная у нее кожа, слишком хрупкая шея, слишком мягкие губы, слишком долго он ждал. Не просто ждал, он ждал ее.