Когда падали стены… Переустройство мира после 1989 года

Около 9 часов вечера Бейкер и Шеварднадзе каждый зачитали текст для прессы на своем родном языке. Они осудили наглое «нарушение Саддамом Хусейном основных норм цивилизованного поведения» в его «жестоком и незаконном вторжении в Кувейт». Они заявили, что «правительства, которые занимаются откровенной агрессией, должны знать, что международное сообщество не будет мириться с этой агрессией и не будет способствовать ей». И они объявили: «Сегодня мы предпринимаем необычный шаг, совместно призывая остальную часть международного сообщества присоединиться к нам в международном прекращении всех поставок оружия в Ирак». Затем два министра иностранных дел сделали несколько специальных замечаний. Для Бейкера совместное заявление в этом убогом, переполненном зале ожидания аэропорта стало поистине историческим моментом. В своих мемуарах, опубликованных пять лет спустя, он рассматривал это как не что иное, как окончание холодной войны[983].

Этот совместный момент был также и личным. Бейкер рассматривал Шеварднадзе и как представителя конкурирующей державы, и как дипломата, которым он восхищался, которому доверял и даже симпатизировал. И он знал, что его коллега находился под огромным давлением со стороны сторонников жесткой линии в Политбюро и арабистов в его собственном министерстве, которые предупреждали, что «его руки будут в крови», если он пойдет на поводу у американцев. Но Шеварднадзе стоял на своем. «Эта агрессия, – заявил он в своем импровизированном выступлении в аэропорту, – несовместима с принципами нового политического мышления и фактически с цивилизованными отношениями между народами». Это стало еще одной причиной, по которой Бейкер считал, что «история была сделана»: впервые с 1945 г. «Соединенные Штаты и Советский Союз были союзниками в вопросе войны»[984].

Привлечение Советов на свою сторону было крупным достижением госсекретаря. Тем временем Буш и его помощники работали круглосуточно, создавая большую дипломатическую коалицию, чтобы вытеснить иракцев из Кувейта. Как выразился Бейкер, «практически за одну ночь мы перешли от попыток работать с Саддамом к уподоблению его Гитлеру»[985].

Темп событий был бешеным. Вскоре после окончания своей пресс-конференции утром 2 августа Буш вылетел в Аспен, штат Колорадо, чтобы выступить с запланированной речью о безопасности после окончания холодной войны. Он не хотел отменять поездку, чтобы это не говорило о том, что он напуган. Поездка также позволила ему не пропустить ранее запланированную встречу с Тэтчер, которая, как и следовало ожидать, поддержала его: «Он не остановится», – сказала она о Саддаме. Но «это надо остановить. Мы должны сделать все возможное». Вторжение, заявила она собравшимся журналистам впоследствии, было «совершенно неприемлемым, и если позволить этому продолжаться, то много других маленьких стран перестанут чувствовать себя в безопасности». Буш использовал их общую сцену в Аспене, чтобы разъяснить замечания, которые он сделал ранее тем утром в Белом доме относительно возможного применения силы: «Мы еще не сделали выбор в пользу какого-либо из вариантов, но мы и не исключаем никаких вариантов». Другими словами, на игровой стол теперь легла и военная карта[986].

Из своего самолета Буш разговаривал по защищенной линии с двумя ключевыми арабскими лидерами – президентом Египта Хосни Мубараком и королем Иордании Хусейном, которые оба находились в Александрии. Было предсказуемо, что и они хотели выиграть время. «Я действительно умоляю вас, сэр, сохранять спокойствие, – сказал Хусейн. – Мы хотим разобраться с этим в арабском контексте». Буш был почтителен, но тверд: «Мы постараемся сохранять спокойствие, но мы не можем согласиться со статус-кво». Мубарак добавил свой голос: «Мы изо всех сил пытаемся разрешить эту проблему, найти хорошее решение для вывода войск и не выбрасывать режим… Джордж, дайте нам два дня, чтобы найти решение». Президент был готов это сделать. Он знал, что к работе в коалиции нельзя принудить. Но он и не собирался долго ждать[987].

Короля Саудовской Аравии Фахда Буш нашел несколько более восприимчивым. Фахд был эмоционален и зол на Саддама, который, по его словам, «нарушал мировой порядок. Кажется, он думает только о себе. Он следует за Гитлером». Фахд прямо сказал Бушу: «С Саддамом ничего не поможет, кроме применения силы». Тем не менее он промолчал, когда Буш предложил воздушную поддержку США, и вместо этого заговорил о планах Саудовской Аравии и Мубарака созвать арабский саммит через два дня. Президент признался в своем дневнике: «Я боюсь, что они каким-то образом попытаются купить решение», потому что «исторически у арабов была склонность именно так заключать “сделки”»[988].