Когда падали стены… Переустройство мира после 1989 года

Когда президент позвонил в Эр-Рияд сразу после встречи, король Фахд оставался уклончивым. «Нам нужно ваше мнение о присутствии войск США». Буш продолжал настаивать. «Я очень обеспокоен возможным движением Ирака на юг через вашу границу». По-прежнему никакого ответа. Буш решил немного польстить: «Я испытываю большое уважение к вашему руководству. Вот почему мы готовы пойти на огромные жертвы со стороны США и поддержать вас любым способом». Он сказал королю: «Безопасность Саудовской Аравии жизненно важна и фундаментальна как для интересов США, так и для интересов действительно всего западного мира. И я полон решимости сделать так, чтобы Саддаму это бесстыдство не сошло с рук. Когда мы разработаем план и окажемся у вас, мы останемся до тех пор, пока нас не попросят уйти. Я вам торжественно обещаю это. Я сыт по горло Саддамом и его ложью другим странам». В заключение Буш выразил свое разочарование тем, что арабский саммит, на который Хусейн и Мубарак так рассчитывали, был отменен из-за разногласий в рядах арабов. «Я не буду называть никаких имен сейчас, – посетовал президент. – Я понимаю, что со стороны Саддама Хусейна на эти страны оказывается определенное давление». Он думал прежде всего об Иордании, которая имела устоявшиеся связи с Западом, но совсем недавно стала и одним из самых сильных сторонников Саддама. Сам король Хусейн публично заявил, что он «полностью уверен» в том, что Саддам «сдержит свое слово» и выведет свои войска из Кувейта, и предостерег от любого военного вмешательства со стороны неарабских стран, потому что это «может поджечь весь район». Очевидно, что убедить арабов помочь самим себе будет нелегким делом[994].

Раз прямые подходы не сработали, Буш попробовал обходные маневры. Президент Турции Озал оказался бесценным посредником между Западом и арабским миром. А канадец Малруни, тоже не выпускавший из рук телефонную трубку, был тем, с кем Буш часто доверительно советовался. «Мы направляем миссию высокого уровня в Саудовскую Аравию, чтобы конкретизировать варианты, – сказал Буш Малруни после разговора с Фахдом. – Они отправятся завтра. Мы это не оглашали». Он снова прошелся по адресу Саддама: «Я сделаю все, чтобы этот человек не одержал победы»[995].

Несмотря на очевидную непримиримость Фахда, провал арабского посредничества оставил ему мало вариантов. Миссию, о которой упоминал Буш, возглавлял Дик Чейни. И условием, с которым он покинули Вашингтон, было то, что Фахд тайно пообещает, что американским войскам будут рады в Саудовской Аравии. Как только прибыли американцы, Фахд отмахнулся от многих скептиков в своем правительстве, сказав Чейни: «Хорошо, мы сделаем это. Два условия: первое, вы придете со всем, что потребуется, чтобы выполнить работу, и второе, вы уйдете, когда все закончится»[996]. От имени президента Чейни согласился. К утру понедельника 6 августа – после 18 телефонных разговоров президента с 12 лидерами в течение пяти дней и одной высокопоставленной американской делегацией – Саудовская Аравия, наконец, выразила готовность принять американские войска. Но накануне вечером, уверенный в своем собственном суждении, президент уже уполномочил генерала Колина Пауэлла, председателя Объединенного комитета начальников штабов, начать сбор сил, которые должны были отправиться в Саудовскую Аравию. Операция «Щит пустыни» началась[997].

Когда Буш летел обратно в Белый дом после выходных в Кэмп-Дэвиде, у него было немного времени поразмышлять: «Это были самые беспокойные сорок восемь часов с тех пор, как я был президентом, – написал он в своем дневнике. – Чудовищность содеянного Ираком навалилась на меня. Я постоянно говорил по телефону… Суть в том, что Запад вместе». А также Япония: в то утро Буш был воодушевлен еще одним разговором с Кайфу, который пообещал полную поддержку во введении тотальных экономических санкций. Сидя в вертолете, Буш написал, что Ирак был «самой серьезной проблемой, с которой я столкнулся на посту президента, потому что ее обратная сторона очень велика». Если бы Саудовская Аравия подверглась вторжению и США пришлось бы вести освободительную войну, «мы были бы действительно вовлечены в нечто, что могло бы иметь масштабы новой мировой войны»[998].

Все это еще крутилось в его голове, когда президент прибыл на Южную лужайку Белого дома и должен был сказать несколько слов нетерпеливым журналистам. Он выступил с кратким заявлением и рассказал о фактах, в основном описывая недавний всплеск дипломатической активности. Но затем, когда он отвечал на вопросы, его едва сдерживаемые чувства вышли наружу. «Я не собираюсь обсуждать то, что мы делаем с точки зрения перемещения сил, или что-либо в этом роде. Но я отношусь к этому очень серьезно. Пожалуйста, поверьте мне, есть очень много стран, которые полностью согласны с тем, что я только что сказал, и я приветствую их. Они верные друзья и союзники, и мы будем работать со всеми ними для коллективных действий. Мы это так не оставим. Это не будет продолжаться, эта агрессия против Кувейта».