Когда падали стены… Переустройство мира после 1989 года

Международная солидарность была подкреплена ежедневными новостями из Кувейта. Иракские оккупанты совершали многочисленные зверства против гражданского населения, и было много историй о кражах и грабежах, даже о взрывах банков. Поскольку Кувейт, по-видимому, катился в ад, а Саддам не смягчался, наращивание американской мощи набирало обороты. Сообщалось, что к 19 августа «более 20 тысяч солдат находятся в Саудовской Аравии, еще около 35 тысяч находятся на 59 кораблях, окружающих Аравийский полуостров или направляющихся туда, и до 45 тысяч морских пехотинцев направляются в Персидский залив»[1009]. К ноябрю в Саудовской Аравии будет находиться не менее четверти миллиона военнослужащих США, включая тяжелые механизированные силы[1010].

Все это стало возможным благодаря значительным улучшениям в области транспорта и логистики в последние годы, а также благодаря дивидендам от окончания холодной войны. Летом 1990 г. у США все еще были вооруженные силы времен холодной войны, но 100 тыс. военнослужащих, находящихся на действительной службе, должны были быть переведены или даже демобилизованы – половина из них из Европы (прежде всего из Германии) из-за прекращения противостояния НАТО и Варшавского договора. А в результате Вашингтон получил возможность перебросить военнослужащих и ресурсы на неевропейский театр военных действий как раз в тот момент, когда разразился кризис в Персидском заливе, в частности, перебросив ныне избыточный VII-й армейский корпус из Европы в Саудовскую Аравию. Как позже заметил Колин Пауэлл, «теперь мы могли позволить себе вывести из Германии дивизии, которые находились там последние сорок лет, чтобы остановить советское наступление, которого больше не ждали»[1011].

Фактически в течение двух недель, пока Конгресс находился на летних каникулах, администрация Буша вовлекла Соединенные Штаты в самое масштабное и опасное военное предприятие за рубежом со времен Вьетнама. Стратегия была прописана в Директиве по национальной безопасности NSD-45[1012]. Политическое решение было сформулировано очень узким кругом – президентом и несколькими высокопоставленными советниками, в частности Скоукрофтом, Чейни, Бейкером и Пауэллом, что вызвало некоторую критику скрытного принятия решений Белым домом. В более общем плане велись разговоры о том, что Вашингтон расплачивается за свою долгосрочную политику в Ираке: Рейган снабдил Саддама оружием в середине 1980-х гг., чтобы предотвратить его поражение в войне с фундаменталистским Ираном. Но на публике общее настроение было очень похоже на «митинг вокруг флага». Никто на Капитолийском холме не предлагал провести слушания в Конгрессе. Действительно, большинство политиков поспешили поддержать решение президента. «Я думаю, мы выдержим это довольно долго, пока не будет жертв», – сказал сенатор-республиканец от Аризоны Джон Маккейн, ветеран Вьетнама, который также был членом Комитета по вооруженным силам. В том же духе высказался и Шлезингер, бывший госсекретарь обороны и директор ЦРУ времен Никсона–Форда, который заявил, что американская общественность, несомненно, одобрит поддержку Бушем Саудовской Аравии, тем самым гарантируя доступ США к мировой добыче нефти. Но он предупредил, что остается «неясным, есть ли сильная общественная поддержка действий в Кувейте, особенно если это потребует больших потерь со стороны американцев»[1013].

На данный момент Буш был осторожен, говоря о сдерживании войны, а не о ее развязывании[1014]. И многосторонний характер военной коалиции также помог противостоять какой-либо критике в адрес Америки, неизбежной, если бы она действовала в одиночку. На самом деле, для Буша многосторонность служила многим целям. Как позже писали он и Скоукрофт, ООН «могла бы обеспечить приемлемость наших усилий и мобилизовать мировое общественное мнение на поддержку принципов, которые мы хотели продемонстрировать». Приверженность президента идеалам нового мирового порядка не была притворной. Но Буш и его ближайшее окружение считали, что «еще более важно крепко держать нити контроля в своих руках»[1015]. «Щит пустыни» был защитой жизненно важных интересов США, о которых мог позаботиться только Белый дом. Действительно, продолжающаяся операция также «продемонстрировала пределы европейской мощи», как подчеркнул представитель НАТО, поскольку «только Соединенные Штаты могут играть роль глобального полицейского». Или, по словам британской газеты «Индепендент»: «Только американцы могут организовать быстрый военный ответ на вызов такого рода за пределами зоны НАТО»[1016].