Когда падали стены… Переустройство мира после 1989 года

Это был мощный кульминационный момент. Но Буш не устраивал политический театр в стиле Рейгана, поэтому не сказал своего последнего слова. «Я должен идти, – сказал он прессе. – Мне нужно идти на работу. Я иду работать»[999].

Другим аспектом этой работы было привлечение Организации Объединенных Наций на свою сторону[1000]. В понедельник Совет Безопасности проголосовал 13-0 за введение полных экономических санкций против Ирака – Резолюция № 661. Воздержались только Куба и Йемен. Буш беспокоился о Китае. Следует признать, что КНР осудила агрессию (ранее проголосовав за Резолюцию ООН № 660) и согласилась прекратить продажу оружия Ираку. Но поддержит ли Пекин полномасштабные санкции? Здесь Джулио Андреотти, премьер-министр Италии и действующий Председатель Европейского совета, оказался полезным каналом информации. «Вы уверены насчет Китая?» – спросил его Буш по телефону в понедельник утром. Андреотти был уверен: «Согласно последней имеющейся у меня информации, Китай также примет участие во всеобщем осуждении». Президент согласился: «Я думаю, что это верно, но у меня нет прямой информации». В любом случае опасения Буша по поводу Пекина были необоснованными – на данный момент[1001].

Тем временем Бейкер занимался Советами, позвонив Шеварднадзе – хотя и с извинениями, потому что его коллега был в отпуске. Но, по словам Бейкера, он чувствовал, что «было важно позвонить», «оставаться на связи», потому что они должны были быть «синхронизированы». Объяснив ситуацию с Ираком и проинформировав Шеварднадзе о поездке Дика Чейни в Саудовскую Аравию, госсекретарь перешел к сути своего звонка: «Позвольте мне заверить вас, как я это сделал в Москве, что мы не ищем повода для применения силы. Но у нас есть жизненно важные интересы, как и у вас, в этой области, и мы будем защищать эти интересы. Мы хотим тесно сотрудничать с вами, но нам придется защищать интересы США». Далее он подчеркнул, что «мы считаем, что главной обязанностью международного сообщества является реагирование на иракскую агрессию против Кувейта», и выразил надежду, что США и Советский Союз «будут вместе» в этом вопросе в ООН. Бейкеру не стоило беспокоиться. Шеварднадзе сообщил ему, что после неудачной попытки в последнюю минуту убедить Саддама уйти, Горбачев теперь готов принять меры через ООН. Таким образом, сверхдержавы оказались на одной волне и в Нью-Йорке[1002].

В тот же день генеральный секретарь НАТО Манфред Уорнер вылетел в Вашингтон, чтобы обсудить различные способы, с помощью которых Альянс мог бы поддержать действия США. Тэтчер, возвращавшаяся домой из Колорадо, тоже присоединилась к ним. Как и Буш, премьер-министр тепло приветствовала голосование в ООН, хотя в глубине души считала, что решение ООН слишком сильно связывает американцам руки, и она также была готова ввести фактическую морскую блокаду Великобритании в Персидском заливе для обеспечения соблюдения режима международных санкций. Президент воспользовался возможностью, чтобы продефилировать вместе с Тэтчер и Уорнером по лужайке Белого дома. «Я не могу припомнить случая, когда мир так решительно выступал против действий, как сейчас, – заявила Тэтчер, – и я надеюсь, что эти санкции будут должным образом и эффективно применяться в качестве позитивных действий против того, что мы все полностью и безоговорочно осуждаем», – и должным образом вмешался Уорнер: «У меня сложилось впечатление, что это момент для Запада, чтобы продемонстрировать сплоченность, решимость и дать понять, что именно не может быть принято в этом мире, и тем самым защитить свои собственные интересы в области безопасности».

Для Буша такие возможности для фотосъемки – даже под проливным дождем в тот день – были находкой. Как отмечает «Нью-Йорк таймс, «администрация стремится собрать как можно более широкую коалицию против Ирака, как для изоляции Багдада, так и для обеспечения того, чтобы усилия по восстановлению независимости Кувейта не превратились в символическую дуэль». Любой намек на противостояние между Бушем и Саддамом «может спровоцировать многие арабские страны склониться к иракскому президенту». Вместо этого практически за одну ночь сформировались многонациональные вооруженные силы, в состав которых вошли, что особенно важно, Египет и Марокко. Более того, даже если за кулисами Москва пыталась поддерживать диалог со своим бывшим клиентом, то неафишируемое решение Кремля направить эсминец и противолодочный корабль в Персидский залив представляло собой беспрецедентную степень координации с Америкой[1003].