Когда плачут драконы (СИ)

— Вот уж не думал, что буду так рад Эйнарду в руки попасть, — вполголоса проскрипел он, и Вальгард мысленно ему посочувствовал, даже издалека заметив переломанные ребра. Друзья постарались сделать тугую повязку, но боль от этого явно не отступила. И вряд ли быстро уйдет. — Но все лучше, чем здесь милости Создателей ждать. Можно и не дождаться.

— Не богохульствуй, — недовольно заметил Вилхе. — Три дракона — это больше, чем мы могли надеяться.

— Лишь бы одним из них Харде не оказался, — попытался сострить Хедин. — Иначе нам еще его нести придется. А я, признаться, предпочел бы в этом путешествии поменяться ролями.

Вальгард усмехнулся этой браваде. Хедину явно досталось больше всех, но при этом именно он старался хоть как-то разрядить обстановку. Вилхе, видимо, больше волновало состояние товарища, нежели поддержка общего боевого духа. Кедде вовсе забился в угол, словно хотел исчезнуть, и вот это Вальгарду не нравилось больше всего.

— Не Харде. Арве, — успокоил он и в двух словах объяснил, каким образом коричневый дракон оказался в его компании. Хедин осторожно, но очень старательно расправил плечи.

— А я уже и не чаял встречи, — заявил он. — Ан нет, не получилось далеко сбежать. То-то друзья его рады будут.

Вилхе махнул рукой, призывая товарища повременить с разборками. Потом посмотрел на Вальгарда.

— Хед не единственный, кому нужна срочная помощь, — проговорил он и отдернул занавеску, отделяющую часть комнаты от основного пространства. Там на еще одной кровати лежала без движения худая девчонка с тусклыми, некогда золотистыми волосами. Она дышала, но так слабо, что остальное Вальгард понял без слов. — Их двоих надо отправить первыми.

Валь кивнул и махнул рукой в сторону дороги.

— Разберемся, — пообещал он.

Глава двадцать восьмая: Когда открываются глаза

Кедде не решился спросить, кто был третьим драконом в команде Вальгарда, но сердце почему-то заколотилось так, словно им могла стать Кеола. Вряд ли Валь решился бы взять в такое путешествие Гейру, а Кеола, переволновавшись из-за Вилхе, вполне могла позабыть хотя бы на время о ненависти к драконьему обличию, чтобы броситься ему на помощь. И тогда Кедде предстояло стать свидетелем их нежной встречи. Даже если Вилхе не ответит, будучи верен Кайе...

Энда, Кедде просто рехнется, если увидит в ее глазах любовь к другому. Пусть он искренне смирился с превосходством над собой Вилхе, но совершенно ненормальное сердце продолжало верить в чудо. Неужели Создатели еще недостаточно проучили его и унизили? Неужели надо окончательно втоптать в грязь, не оставив даже крохи надежды? Зачем тогда жизнь его сохранили? Проще было обрубить раз и навсегда. Или даже такой милости Кедде не заслужил?

Хозяйка проводила их до дверей, негромко вздыхая и бросая грустные взгляды на почти висевшего на плечах Вилхе и Кедде Хедина. Вот же шельмец: даже в полудохлом состоянии он смог парой фраз расположить к себе строгую матрону. Только ему и удалось раскрутить хозяйку на комнату, да еще и получить от нее обещание никому не выдавать их присутствия. И, судя по хитрости, на которую пришлось пуститься Вальгарду, она честно держала свое слово.

Если бы Кедде так умел, он бы или Кеолу в себя влюбил, или другую себе нашел, вместо того чтобы ревностью изводиться и ненависть лелеять. Но в итоге и с ними не справился, и от Кеолы не смог освободиться. И, сколь бы ни мучило сейчас раскаяние за нападение на друзей, оно не смогло вытравить боли из-за отношения Кеолы. Это, наверное, тоже было его наказанием — за гордыню и за трусость, — и Кедде должен был его принять. Пусть потом вообще ничего не останется — значит, таково искупление. И ему достанет сил встретиться с ним лицом к лицу.

Почему же тогда дыхание перехватывало и пальцы на руках леденели с каждым новым шагом, приближавшим Кедде к дороге? И зачем от ярких красных волос бросившейся навстречу девчонки спина покрылась липким потом, а ноги завязли в грязи, не в силах больше сделать ни одного движения? И как прожить те секунды, когда в сердце еще билась надежда, что Кеола все-таки заметит его, а не Вилхе, и от ожидания обратного грудь болела, словно это в ней целых ребер не осталось?

Еще пара мгновений — и все будет кончено. Нет, не сбудется, не заслужил! И даже смотреть на нее не имеет права. Прожигать взором, вглядываться, стараясь запомнить каждую черточку, напитываться, зная, что это последний раз. Совсем последний. Как вдох.

— Живой... — прошептала Кеола и даже рот ладонями прикрыла, словно боялась, что от громких слов видение исчезнет, и Кедде только сейчас понял, что она смотрит на него. И всю дорогу смотрела — глаза в глаза, как будто оторваться не могла. И остановилась напротив него. И слезы не скрывала: богини, или он уже свихнулся?

— Я... — только и пробормотал Кедде, потому что в затылке вмиг стало легко и пусто, и сердце замерло, словно не желая им мешать, и время застыло, стерев из мира всех, кто сейчас был лишним. Вдвоем. Он и она.

— Я люблю тебя! — выдохнула Кеола. И Кедде...