Когда плачут драконы (СИ)

А потом вдруг оказалось, что ему-то уже не поможет никакое противоядие. Боги отняли у Кедде вторую ипостась без права возвращения, и ему предстояло научиться с этим жить. И Кеола пообещала себе сделать все возможное, чтобы помочь ему принять нового себя, и скрасить невозможность полетов. Поэтому, когда Кедде побледнел, услышав о противоядии, и выпустил руку Кеолы, которую до сих пор сжимал, будто величайшую драгоценность, Кеола немедленно взялась за дело.

— И думать забудь! — отрезала она, не позволив Кедде и рта раскрыть. — Я от тебя за все крылья мира не откажусь! Тем более что драконы не умеют целоваться!

Кедде не сдержался, усмехнулся, вспомнив, очевидно, каким образом они расправлялись с обидами и непониманием на лесной опушке, пока Джемма не оторвала их от этого занятия.

— На таких вас смотреть, конечно, приятнее, чем на ругающихся, — хитро заявила она. — Но нам с Валем завтра еще до рассвета в путь отправляться, надо отдохнуть перед дорогой.

Тогда-то они и узнали о том, что Арве уже улетел, переправляя в Армелон Вилхе, Хедина и Ору, и что Вальгард уговорился с хозяйкой переночевать на постоялом дворе, тем более что комната была оплачена парнями наперед.

Больше побыть наедине с Кедде Кеоле не удалось. Едва только хозяйка отвлеклась, не имея возможности разглядеть в гостьях драконье происхождение, Вальгард отправил Кеолу и Джемму наверх и велел им носа не высовывать, покуда он не позволит. Даже ужин принес им в комнату, а спать устроился на лавке в харчевне, чтобы предупредить беду в случае излишней прозорливости хозяйки.

Кедде и вовсе был выдворен на сеновал в конюшню, потому как ночевать в одном помещении с девчонками считалось непристойным, а второй гостевой комнаты в доме не оказалось.

Вот туда-то и направлялась сейчас Кеола, презрев все условности и позабыв о собственной репутации. Уж слишком неспокойно было у нее на душе. Не получилось у них с Кедде поговорить по душам, разобраться со всеми сомнениями и разгрести ворох проблем, а ведь от одних поцелуев и признаний те никуда не делись. И что сейчас могло твориться в голове у Кедде, Кеола, пожалуй, знала лучше всех. Помнила, каким он был, и понимала, сколь сильное чувство вины должен был сейчас испытывать. Все-таки он не просто поддался ненависти, а набросился на друзей, покалечив их и едва не убив. И даже если Хедин с Вилхе простят, сам Кедде никогда о своем срыве не забудет. И может наделать еще больше глупостей.

Почему-то сегодняшняя ночь казалась решающей. Кеола не выслушала, когда Кедде попытался поделиться с ней своими страхами, сразу о себе заговорила, вынудив его себя утешать. И оставила любимого с мучительными сомнениями: можно ли надеяться на искупление? Это не касалось Кеолы — не она пострадала от его ярости, — но было не менее важно, чем она. Кедде слишком честный, он не сможет смириться со снисхождением или равнодушием. И Кеола должна поддержать его, убедить, что все еще можно исправить. Что это была всего лишь ошибка, да и то отчасти не его. Знала Кеола, какова на вкус драконья ненависть. И только она могла все Кедде объяснить.

Кеола осторожно спустилась по лестнице, вжимаясь в стену и тщательно проверяя каждую ступень, чтобы та не скрипнула и не потревожила Вальгарда. Вряд ли он одобрит подобный поступок Кеолы. Она, правда, не собиралась спрашивать его позволения, но и ругаться со своим спасителем не хотела. Уж точно не сейчас. Сейчас у нее были дела поважнее.

В полной тишине она добралась наконец до входной двери и прошмыгнула на улицу. Обогнула дом, умудрившись в заваленном всякой всячиной дворе не свернуть себе шею, и осторожно протиснулась в приоткрытые ворота конюшни. Тут тоже не было слышно ни звука: очевидно, стойла пустовали.

Кеола прищурилась, напрягая драконье зрение и отчаянно боясь, но не увидит Кедде. Что опоздала, пока решалась на эту дерзость, а Кедде не стал ждать, уверенный, что заслуживает самого тяжкого наказания. И что сейчас он уже далеко за пределами деревни плутает между заснувшими деревьями, не в силах найти покоя, и…

Кедде сидел на куче соломы, уперевшись локтями в колени и обхватив голову руками. Его явно терзали самые мрачные мысли, но он был здесь, и Кеола облегченно выдохнула, на мгновение прикрыв глаза. Потом решительно шагнула к нему и, не обращая внимания на изумление в любимых глазах, устроилась рядом.

— С ума сошла? — только и выговорил Кедде. — Ночью, с мужчиной, на сеновале…

Кеола улыбнулась и положила голову ему на плечо.

— Не в первый раз, — напомнила она. — Только в плену ты не чурался меня обнимать.

— Нам тогда по четырнадцать лет было, — возразил Кедде, словно не понял ее намека. Кеола не стала обижаться — уж о его заботливости она знала не понаслышке. Вместо этого сама обхватила его за талию и нежно коснулась губами шеи. Кедде вздрогнул, с трудом вдохнул.

— Неужели ты думаешь, что теперь я стану тебя бояться?