Когда под ногами бездна (upd. перевод)

Это был один из редчайших моментов абсолютной близости, общего счастья, довольства и умиротворения. Нас не покидало радостное ожидание: жизнь восхитительна, но станет еще прекрасней. Подобные секунды, пожалуй, самая необыкновенная и хрупкая вещь на свете. Надо использовать их на сто процентов. Перебери в памяти, словно кучу грязного белья, все мерзкое и унизительное, что пришлось испытать, чтобы получить в награду удивительное состояние полного покоя и душевной легкости, и не забывай — сейчас ты чувствуешь, что оно не уйдет никогда, но у судьбы другие планы на твой счет. Так что торопись насладиться каждой минутой, каждым часом. Человек должен благодарить небеса, если они подарили ему даже мгновение чуда, но он просто не способен на такое. Увы, нам по природе не дано умение ощутить божественный дар сполна. Вы замечали, что, казалось бы, отмеренные равными долями порции радости и страданий на самом деле длятся отнюдь не одинаково. Боль тянется, пока не начинаешь сомневаться, что жизнь когда-нибудь снова станет нормальной; а вот удовольствие, достигнув вершины, вянет быстрее, чем растоптанная гардения, и ты лихорадочно пытаешься воскресить в памяти ее дурманяще-сладкий аромат.

Когда мы наконец полностью проснулись, опять занялись любовью; теперь я лежал на боку, прижавшись к ее спине, к упруго-податливому заду. Когда все кончилось, мы, обнявшись, немного понежились, но отдых продолжался лишь несколько секунд, потому что у Ясмин снова возникла потребность ощутить божественный дар сполна… Я напомнил ей, что подобное умение не дано людям по природе, — во всяком случае, применительно к нашей ситуации. Мне хотелось еще немного насладиться благоуханием не потерявшей свой аромат гардении; Ясмин желала сорвать новый цветок. Я сказал, что буду готов через минуту-другую.

— Ну да, конечно, — отозвалась она язвительно, — завтра, когда поспеют абрикосы! (левантийский вариант «после дождичка в четверг».) Я бы с радостью продолжил ее трахать, пока она не попросит пощады, но плоть моя еще не окрепла.

— Понимаешь, — сказал я проникновенно, — сейчас наступило состояние, которое называют моментом осмысления. Разносторонние, чуткие люди с богатым внутренним миром вроде меня ценят его не меньше самого совокупления.

— Да пошел ты со своими моментами, — ответила моя нечуткая подруга, — просто стал дряхлым!

Я знал, что она говорит в шутку, вернее, пытается меня раззадорить. Вообще-то я почувствовал, что уставшая часть тела вновь набралась сил, и собрался уже доказать, что вовсе не старею, но тут в дверь постучали.

— Ну вот, утренний сюрприз, — сказал я. — Что-то уж слишком много гостей в последнее время навещает мою скромную келью.

— Кого там принесло? Ты ведь сейчас ни киама не должен.

Я схватил джинсы и торопливо влез в них.

— Значит, кто-то надеется попросить взаймы, — бросил я, направляясь к двери.

— У тебя-то? Да ты не одолжишь медный грош нищему, даже если тот пообещает открыть великую тайну сущего!

— У твоего сущего нет никаких тайн, ни великих, ни малых, — только ложь и ловкий обман. — Я посмотрел в глазок, и мое благодушное настроение сразу испарилось.

— Ах ты черт, — я вернулся к кровати и вполголоса обратился к подруге:

— Ясмин, дай сумочку.

— Зачем тебе? И кого ты там увидел? — Она протянула ее.

Я знал, что Ясмин всегда носит с собой парализатор, на всякий случай. Мне самому оружие казалось ненужным: я в одиночку, вооруженный лишь своим природным интеллектом, работал среди отборных головорезов в самом опасном квартале города, потому что считал себя особенным. Да, я был гордым, как горный козел, и глупым, как ишак. Понимаете, меня еще грели детские иллюзии, я жил в придуманном романтическом мире. Конечно, я вел себя не более эксцентрично, чем обычный, средний… буйнопомешанный. Итак, я вытащил парализатор и возвратился к входу.

Встревоженная Ясмин молча наблюдала за моими действиями.

Я открыл дверь и уткнул ствол прямо между глаз одной из Сестричек — Селимы.

— Как приятно снова тебя увидеть, — воскликнул я злорадно. — Входи, входи, мне не терпится расспросить тебя об одном дельце.

— Тебе не понадобится оружие, Марид, — сказала Селима.

Не обращая внимания на парализатор, она шагнула вперед, протиснулась мимо меня, растерянно посмотрела на Ясмин и обвела глазами комнату в безнадежной попытке найти место, чтобы сесть. Черная Вдова вела себя как потерянный ребенок, и выглядела ужасно расстроенной.

— Что, Сестричка, — произнес я безжалостно, — хочешь напоследок отколошматить кого-нибудь, пока тебя саму не располосовали, как Тами?

Селима обожгла меня взглядом, размахнулась и отвесила сильную пощечину. В принципе, я заслужил это.

— Садись на кровать, Ясмин немного подвинется. Насчет оружия — оно бы очень пригодилось, когда ты со своими подружками забежала ко мне позавчера утром и очень славно взбодрила. Или ты уже запамятовала, а?

— Марид, — протянула она, нервно облизывая багрово-красные губы, — мне очень жаль, что так получилось. Мы совершили ошибку.

— Ну понятно, значит, все в порядке, никаких обид?