Когда под ногами бездна (upd. перевод)

Я уже имел удовольствие познакомиться с «Ашлой» и «Бриджит»; интересно, что могут предложить другие модики в коробке шлюхи? Так или иначе, подобное знание никак не стоит ста киамов (плюс пятнадцать за помещение). Теперь эта тициановская красотка приведет к себе своего милого, вставит розовую штучку в пышноволосую башку и превратитсяв модель, с которой записан модик: станет сознавать себя Бриджит, получит ее мысли, чувства, воспоминания; и такое будет происходить снова и снова с любым, кто подключится, как она — мужчиной или первом, фемой, обрезком или гетеросеком.

Я миновал Южные ворота. На полпути к банку, возле ювелирного магазина, вдруг остановился. Какая-то смутная мысль не давала мне покоя, настойчиво пыталась достучаться до сознания. Очень неприятное чувство, словно тебе щекочут мозги, но избавиться от него нельзя. Может, побочный эффект от таблеток: когда я в таком состоянии, как сегодня, на ум приходят всякие бессмысленные идеи. Но нет, у меня сейчас не обычное наркотическое «озарение». Что-то, связанное с убийством Богатырева или телефонным разговором с Оккингом… Какая-то деталь насторожила меня.

Я прокрутил в памяти обрывки воспоминаний о событиях прошлой ночи. Вроде бы ничего необычного; что касается Оккинга, он явно решил поставить меня на место, но это обычные штучки легавых: «Слушай, то, что произошло, — дело полиции, и мы не хотим, чтобы ты совал нос куда не следует; прошлой ночью у тебя наклевывалась работа, но все полетело к чертям, так что спасибо, в твоих услугах больше никто не нуждается». Я слышал такое от лейтенанта раз сто. Почему же сегодня мне кажется, что там есть какая-то гниль?

Я покачал головой. Если дело нечисто, когда-нибудь обязательно докопаюсь до истины. Я загнал неприятные мысли в самый дальний уголок мозга. Пусть полежат там немножко, а потом либо испарятся, либо сконденсируются в ясный, четкий перечень фактов, который можно использовать. А сейчас не желаю ни о чем беспокоиться. Хочу, чтобы ничто не мешало мне наслаждаться ощущением собственной силы, уверенности, разлившейся по телу теплотой, — всем, что дают наркотики. Позже, когда их действие закончится, придется заплатить за блаженство постнаркотическим «похмельем», так что, пока не поздно, надо получить максимум удовольствия за потраченные денежки.

Минут через десять, когда я уже подходил к кредитным автоматам, расположенным на улице, снова зазвонил телефон. Я снял его с пояса.

— Да?

— Марид? Это Никки.

Никки — полоумный обрезок, шлюха, работающая на одного из шакалов Фридландер-Бея. Год назад мы с ней довольно близко сошлись, но уж слишком много хлопот она доставляла. Когда ты с Никки, приходится все время следить, чтобы она не перебрала выпивки или пилюлек. Одна таблетка сверх нормы, и девочка становится бешеной и совершенно неуправляемой. Каждый раз, когда мы отправлялись куда-нибудь, дело заканчивалось потасовкой. До того как Никки подверглась модификации, она, судя по всему, была высоким, мускулистым парнем, намного сильней меня. Даже после изменения пола в драке ее не удержать. Пытаться отнять у нее несчастного, которого она заподозрила в намерении оскорбить ее честь и достоинство, — тяжелое испытание, а процедура успокоения и доставки домой отнимает последние силы. В конце концов я решил, что Никки здорово нравится мне трезвой, но все ее достоинства просто-напросто не окупают мучений, которые приходится терпеть из-за нее в остальное время. Мы встречаемся иногда, говорим друг-другу «здрасте», болтаем, но я больше не хочу бессмысленных пьяных боев без правил, с воплями и визгом.

— А, Никки. Что хорошего скажешь?

— Марид, милый, мы можем сегодня встретиться? Мне очень нужна твоя помощь.

Ну вот, начинается! — Да, конечно. А что стряслось?

Несколько секунд она молчала, обдумывая, как лучше сформулировать свою проблему.

— Я хочу уйти от Абдуллы. — Так звали одного из доверенных людей Фридландер-Бея. Абдулла держал на поводке около дюжины девочек и мальчиков, рассредоточенных по всему Будайину.

— Не вижу никаких трудностей.