Когда поют деревья

– Я не хотел портить тебе жизнь. И ты сама об этом просила. – Томас отвернулся, убрал руки за голову, переплетя пальцы, и посмотрел на океан, вдаль. – Каким же я был идиотом! Выходит, нас разлучила сестра, моя сестра, черт ее возьми?

Другого объяснения не было. Они попали в ловушку Эммы. Вернее, Аннализа, поддавшись слабости, попала в ее ловушку.

Снова в воздухе повисла звенящая тишина. Аннализа посмотрела вниз, где на пляже играла их дочь. В эту минуту она поняла, что настало время рассказать Томасу остальное. Открыть то последнее, о чем он не знает. И поняла, что их надежда на второй шанс скоро исчезнет.

– Ты когда-нибудь была замужем? – спросил Томас, своим вопросом бросая в ее пучину зыбучих песков спасательный трос. – Или ее отец – это Глен?

Аннализа покачала головой – она была не готова говорить правду, но понимала, что время пришло.

– Нет.

– Он где-нибудь рядом? Принимает участие?

Томас так и лучился воодушевлением. Аннализа молила Бога подсказать решение, как их спасти. Как предотвратить неизбежное.

Растерянная и онемевшая, она смотрела на Томаса невидящим взглядом. Скоро его неисчерпаемой любви придет конец.

Оставив этот вопрос, Томас задал следующий. Его голос был насквозь пропитан разочарованием.

– Почему ты сама не нашла меня? Как ты могла отказаться от того, что у нас было, из-за обычной фотографии?

Аннализа ухватилась за последний вопрос, словно за соломинку, перед тем, как рухнуть в пучину одиночества.

– Дело не только в фотографии, но и в письме, которое написала твоя мать. Эмма просто повесила трубку, сказав, что будет лучше, если я больше никогда не стану звонить.

Оба они приводили серьезные доводы, но это не решало проблему.

– Как ты могла не прийти ко мне? – повторил Томас.

Теперь в его голосе звучала тихая мольба вернуть прошлое.

Она мотнула головой.

– Я была в ярости. Откуда мне было знать, что твоя сестра лжет? Я видела фотографию.

– Разыскала бы меня и позволила бы все объяснить. Хотя бы этого я заслуживал. Ты ведь знала, что я на такое не способен. Ты была для меня важнее всего на свете. Я бы никогда так с тобой не поступил. – У него задрожал голос. – Ты и сейчас для меня важнее всего.

Слова Томаса раздавили Аннализу, и она покраснела от стыда, вдвойне сознавая свою вину. Она тоже любила Томаса, и в это краткое мгновение, перед тем, как сказать ему правду, чувствовала, что у них появился шанс начать сначала. Но ее решение спрятать Селию скоро разрушит этот шанс, и это случится прямо сейчас.

Прямо сейчас.

– Есть еще одна причина, – сказала она, сама не понимая, как такое могло случится – как вышло, что вся их жизнь оказалась разрушена.

– Еще одна?

Аннализа указала на пляж.

– Все дело в ней.

Томас взмахнул руками, готовый взорваться.

– Что значит – в ней? Потому что ты мне изменила?

– Нет, Томас, – прошептала Аннализа. – Потому что она наша дочь.

Время остановилось. Даже волны как будто утихли.

– Что ты такое говоришь? – еле выдавил он.

– Она твоя, Томас, – наконец выпустила она тайну на свободу. – Я забеременела на Гавайях – она твоя.

Признаться в своем преступлении было все равно что поджечь фитиль бомбы. Аннализа ждала чудовищного взрыва. Томас долго смотрел на нее, открыв рот и подняв брови.

Не слушая ее извинений, он повернулся спиной и подошел к кромке травы, где валуны спускались к морю, и впервые посмотрел на Селию с мыслью, что он ее отец. Аннализа молча наблюдала, горько жалея о том, что хранила рождение дочери в секрете. Ее преступление было ничуть не меньше того, что совершила Эмма.

Когда Томас обернулся, по его лицу ничего нельзя было прочесть. Конечно, он был потрясен, но вот рассержен ли? Правильнее сказать – он выглядел измученным, как бегун, который сошел с дистанции, до крови стоптав ноги и полностью сорвав дыхание.

– Как ее зовут? – помолчав, растроганно спросил он.

– Селия.

Аннализа взглядом умоляла о прощении, понимая, что все испортила – она солгала двум самым дорогим для нее людям и разрушила самое лучшее, что у нее было.

– Селия… – растерянно повторил Томас. – Почему ты мне не рассказала?

– Сначала не хотела тебя волновать, пока ты был в армии, – немного заносчиво ответила Аннализа, хотя и знала, что это нечестно. – А после письма от… от Эммы я боялась, что твоя семья отнимет у меня Селию.

Томас поморщился, словно получил пулю в плечо.

– Отнимет?

– Я боялась, что, когда ты вернешься домой со своей девушкой и начнешь новую жизнь, то попытаешься отнять у меня ребенка. Или это сделает твой отец.

– Я не такой, как отец, и никогда бы не позволил поступить с тобой подобным образом.

Аннализа это знала. В глубине души она никогда в этом не сомневалась.

– Я была бедной девушкой из Миллза, Томас. И решила, что твои родители найдут способ подать на меня в суд. Не знаю, почему я так решила.

Аннализа вытерла слезы.

– Кроме того, я думала, ты нашел себе другую. Война разлучила тысячи влюбленных. Я считала, что и с нами произошло то же самое. На Гавайях ты был не похож на себя. Это меня убедило.