Когда поспела антоновка

Нашего командира, Тимура Голикова переводят. Говорят, что пришлют к нам кото-то нового. А переводят, потому что у командира проблемы со здоровьем. А начались проблемы еще летом. Тогда мы с отрядами сопровождали состав от Моршанска до станции Батраки. А эта станция находится аж в Самарской губернии! Нас неделю не было. И в это время наш командир с большим отрядом столкнулся с бандитами, когда проводил выезд по Моршанскому уезду. Ручная бомба взорвалась буквально под ним. Коня убило. А командир остался жив, но был сильно контужен. Долго лечился в городском госпитале. И вот теперь, несколько месяцев спустя, его переводят. Конечно, он очень горяч, этот наш командир. Но такими горячими сердцами и должны обладать командиры армии Советской страны.

январь, 1922.

Новый год. Не помню, что бы мы в селе встречали как-то этот день. Но в Моршанске почему-то решили отметить. Может, просто захотели отвлечься от наших боевых будней.

Напротив здания растёт ель. Так, накануне мы её украсили, чем могли. Из папиросной бумаги бабочек всяких накрутили, шарики на веревочках наделали и повесили всё это на заснеженные лапы дерева. Кто-то из местных принёс огарки свечей. Вечером, когда зажгли огоньки, стало так по-детски весело. Мы пели песни, танцевали под гармонь…

март, 1922.

Здравствуй, Прося! Хочу сообщить тебе, что может быть, приеду домой. Не знаю когда. Командир узнал, что я из местных. Всё расспрашивал меня про наше село. Сам предложил мне поехать на побывку. Но пока не отпускает. Дел много. Но, может быть, осенью отпустят на несколько дней. Скоро увидимся!»

Я вышел из здания почты с письмом на руках. Одно письмо отправил, а взамен получил другое. Было оно от деда. Наконец написал! Решил прочитать письмо в казарме. Широким шагом проследовал до места расположения, прошел мимо часовых. Но тут меня окликнул политрук Величко.

— Боец Богоявленский прибыл в расположение полка из часовой увольнительной, — вытянувшись как по струнке, громким голосом сообщил я.

— Да вижу я, вижу, — улыбнулся политрук, — Идём, боец Богоявленский, разговор к тебе есть. Мы прошли в кабинет командира. Товарищ Величко разрешил мне сесть и сел напротив. Начал расспрашивать о Кутлях и о моих родителях. Я рассказал ему о гибели отца. Потом заговорили о хозяйстве, которое было у нас в селе. Благодаря тому, что всегда был при отце, я хорошо разбирался в делах. Хоть и совсем юным тогда был, но всё прекрасно понимал. А потом пожаловался, что сельским хозяйством не очень хорошо управляют сейчас. Политрук покивал головой, задумался.

— Домой-то хочешь вернуться? — спросил он вдруг.

— Ну, мне уже давно обещали увольнительную на несколько дней, — сообщил я.

— Ну, увольнительная — это дело полезное, — улыбнулся товарищ Величко.

И отпустил меня.

Оставшись один, я наконец смог прочитать письмо от деда. Он писал, каким смелым и крепким парнем вырос Николай. Писал и о своём пошатнувшемся здоровье. О делах села упомянул. И во всех его словах я чувствовал, что он тоскует по мне. Как и я о нём…

Глава 14

Прасковья

Который раз перечитала письмо от Паши, прислонила к груди, улыбаясь. Почти год весточки не было, а тут сразу обо всем написал. Не забыл! Когда приходили письма его деду, но не доходили до меня, то я совсем потеряла надежду. А тут такое большое, развернутое. Не забыл, родимый! Так и стояла какое-то время, пока не услышала, как зовет матушка. Спрятала письмо под подушку и выбежала на кухоньку.

— Что такое, матушка? Помочь чем?