Когда поспела антоновка

— Накиньте на себя что-нибудь потемнее. А то в светлом исподнем вас увидят, — приказал он.

Я оглянулся. Мои вещи лежали на стуле у лавки. Там же были рубаха со штанами Николая. Я взял их в охапку, сунул себе запазуху и мы дальше поползли. На чердак в нашем доме можно было попасть только через сени. И, слава Богу, что не через улицу, как у многих домов, так как давно еще отец перестроил крышу этой хозяйственной пристройки, подняв до уровня конька. Прежде чем открыть дверь дома в сени, мы прислушались. Было тихо. Открыли дверь и направились к приставной лестнице, что вела наверх. Батя также тихо прошёл к двери вслед за нами. Когда мы поднялись, он помог нам затянуть наверх лестницу и затворил за собой дверь. Мы же, преодолевая дрожь в руках, оделись и поползли к окошку. Так, молча и тихо выбрались наружу. Вот тогда-то и раздались крики. Бандиты ломились в сени. Эту преграду они преодолели быстро и стали ломиться в дверь, ведущую в сам дом. Мы с братом прижались к стене.

— Что делать-то? — чуть не плача произнёс Колька.

Внизу, уже в самом доме бушевала драка. Сквозь шум борьбы, крики и ругань трудно было различить голос отца. Надо было ему помочь.

— Лезем на яблоню! — приказал я, и мы в несколько шагов преодолели это расстояние до крыши. А от туда спустились на раскидистые ветви дерева. Деревья эти нам с детства были вторым домом. Мы знали на них каждую ветку. И в темноте без труда слезли с яблони и, прячась в траве, пробежали через сад. Сиганув через калитку, рванули к полю с высокой травой еще не скошенной под сено. Уведя брата достаточно далеко от села, я заставил его лечь на землю и не вставать. А сам направился обратно.

— Ты куда? — испугался Колька.

— А ну, лежи! — прикрикнул я, — Раскудакался.

Когда я вернулся к дому, увидел, что дверь была настежь распахнута. По шуму внутри, я понял, что кто-то еще был там. Но я не стал проверять, так как услышал голоса бандитов у дороги. Вот туда я пополз, прячась за деревьями и в траве.

Они стояли прямо на перекрёстке дорог и решали, что дальше делать. Их было человек двадцать. Все были при винтовках. У некоторых на головах красовались белые папахи. Говорил только один из них. Похоже — командир. У него даже шашка висела с боку. Остальные молча слушали его.

— Нужно найти спрятанное этой гнидой продовольствие, что он так услужливо подготовил для красных коммуняк. Поднимайте всё село и обшарьте каждый дом, каждый сарай!

Бандиты разбежались в разные стороны села и начали ломиться в дома. Людей в чём спали, выволакивали на улицу. Шум, крик, плач поднялся до небес. А я не спускал глаз с предводителя.

Рядом с ним лежал отец, связанный по рукам и ногам. Бандит пнул батю ногой в живот и заорал:

— А ну, говори, где спрятал. Иначе всех в этом селе расстреляю!

Отец что-то отвечал ему, но я не слышал с того места, где прятался. Надо было перебраться на другую сторону широкой дороги. Да так, чтобы не попасться в руки бандитов. Где ползком, где перебежками и постоянно озираясь я пересёк дорогу и спрятался в траве. Я старался ползти тихо. Но в ушах стоял такой шум, что я сам себя не слышал. А шум был не от банды и перепуганных односельчан, а от стука сердца, которое похоже переместилось в голову. Я боялся, но полз. И вот, наконец, услышал:

— Ну молчи дальше, — это говорил главарь. Батя же весь в дорожной пыли лежал на боку лицом ко мне. Даже в ночи, я увидел, что нос и губы его были разбиты в кровь. Он лежал с закрытыми глазами и молчал. Бандит еще раз пнул пленника сапогом в живот и отошел в сторону, чтобы раздать приказы нескольким подошедшим партизанам.

Пользуясь случаем, я, пригнувшись, вылез из травы и подбежал к отцу. Схватился за веревки на ногах. Но узлы были слишком тугие. Без ножа тут было не управиться.

— Пашка, ты? — прохрипел отец.

— Я, батя. Ты молчи. Я тебя сейчас развяжу, — быстро прошептал я.

— Не дури. Не развяжешь.

— Я помогу, — заупрямился я.

— Схватят они тебя. А я не хочу, чтобы ты погиб.

— И я не хочу, чтобы ты погиб, батя, — ответил я и посмотрел на главаря. Он стоял в десяти метрах от нас и смотрел, как его люди проводили в домах обыски.

— Не дури, Пашка. Не дури! — приказал отец.

— Да, как же… — начал я возражать, но батя перебил меня:

— Даже если развяжешь меня, нас вновь поймают. Это не вариант. Ты лучше беги до Вяжлей. Там сейчас бронепоезд стоит. Пусть помогут!

— До Вяжлей далеко! Не успею…