Когда причиняют добро. Рассказы

Я была единственной в нашем районе, кто ходил в международную школу. И мне единственной приходилось каждое утро в одиночку идти к метро, чтобы проехать две станции и пересесть на школьный автобус, а каждый вечер в обратном порядке: сначала ехать на школьном автобусе, потом проезжать две станции в метро и идти домой. Поначалу мама каждый день непременно подчёркивала, что на своих двоих мне приходится идти только лишь до метро и обратно. Она всегда считала, что я мало двигаюсь. С рождения я была больше других детей. Говорят, все удивлялись, глядя на меня в палате новорождённых, когда узнавали, что перед ними младенец двух дней от роду и к тому же девочка. Когда мама была беременна мной, она съедала всё, что не приколочено, словно была готова затолкать в себя всю еду мира. В результате к концу беременности она набрала более тридцати килограммов. Прибавка в весе была в два раза больше допустимой нормы. И в самый разгар летней жары на свет появился ребёнок весом почти четыре с половиной килограмма. Я не винила мать, но не могла избавиться от мысли о несправедливости её навязчивого контроля за потребляемыми мной калориями и излишнего ограничения меня в еде. Вероятно, она была на месте виновника аварии в тоннеле, вызвавшей цепную реакцию. Перелом шеи у пассажира в самой первой машине это результат беспечности водителя последнего автомобиля в этой аварии. Виновная лишь в том, что сидела в первой машине, я никак не могла понять позицию матери, которая категорически запрещала мне пить лимонады, есть шоколад, торты, печенья и продукты, в составе которых могла быть фруктоза, а после шести часов вечера мне и вовсе разрешалось только пить обычную воду. У меня не было другого выхода: засыпая с урчащим от голода желудком, я просыпалась через некоторое время и, убедившись, что все в доме спят, тайком пробиралась на кухню и, как плутовка-кошка, выкрадывала еду из холодильника.

Однажды, когда мы ещё жили в том районе Токио, мне пришлось по маминой прихоти возвращаться домой пешком вместо того, чтобы проехать на метро. К тому моменту, как я дошла до двери дома, вид у меня был такой, словно я только что вышла из горячего душа: насквозь мокрая, с тяжёлыми каплями пота, стекавшими со лба. Открыв дверь, мама поторопилась принести мне полотенце. От подмышек и складок кожи поднимался едкий запах пота, тянувшийся за мной шлейфом. В маминых глазах я заметила смесь сочувствия и отвращения. Я обтёрла лицо и шею полотенцем и прошла на кухню. На столе стоял стакан с водой, в котором плавала долька лимона. Не проронив ни слова, я поднесла стакан к губам. Сделав небольшой глоток, я подержала воду во рту и только потом проглотила её, и так раз за разом. Даже простая вода, если делать вид, что жуёшь её, может существенно ослабить чувство голода. В пустом желудке урчало.

На следующий год на медосмотре мой вес оказался больше, чем у девяноста пяти процентов моих сверстниц. За год до этого я была тяжелее девяноста семи процентов девочек моего возраста. Поэтому хоть и очень медленно, но всё же я двигалась к среднему показателю. На самом деле мой вес практически не изменился за год, зато я выросла на три сантиметра. Не знаю, смог бы заметить эту разницу в моём облике даже самый внимательный наблюдатель. Так что дело вовсе не в том, что я перестала толстеть. В тринадцать лет Ватанаби Ли была толстой, замкнутой девочкой с бледным лицом и недостатком сахара. И, как и прежде, её прозвище было «бута».

* * *

Родителям снова выдался шанс. Почти наверняка отца должны были отправить за границу при следующей ротации служащих. Мама уже перебирала в голове города, куда его, как она надеялась, могли бы отправить. В первую очередь ей хотелось, чтобы там было мало корейцев и японцев — чтобы ей не приходилось беспокоиться о косых взглядах, которые кидали на неё с немым укором: как могла кореянка выйти замуж за японца. Ещё ей хотелось, чтобы в этом месте говорили не на корейском или японском, а на английском, французском или другом международном языке; чтобы страна была с умеренным климатом, с высоким уровнем дохода и образования населения, но сравнительно низкой стоимостью жизни; чтобы везде были ухоженные газоны с зелёной травкой; и чтобы даже ночью можно было безбоязненно вернуться домой на общественном транспорте. Вот где хотела жить мама.