Когда пришла чума

– Верь мне, Жора. Больше тебе верить некому. Ты что, собираешься за ухтинских боссов жизнь положить? Или за взводного Алефа, выродка этого? Так не стоят они того. Это я тебе ответственно заявляю.

– Допустим, я открою люк. А как же моя жена и дети, которые в городе находятся? Я ведь не смогу к ним вернуться.

– Сможешь. Тебя отпустят. А потом ты расскажешь красивую сказку, как отбивал атаку превосходящих сил противника и кровь вёдрами проливал. Алеф ведь вызвал группу усиления?

– Да. Утром она будет здесь.

– Нормально. Выйдешь к ним и станешь героем.

– Не верю.

– Пойми ты, Жора. Другого выхода нет. Или ты сгореть хочешь?

– Не хочу.

– Тогда делай, что сказано, и не выёживайся.

Выхода у Петровского и стрелка в самом деле не было. Жора понимал, что мы прослушиваем его радиочастоту, и на связь с боевым охранением, до которого разведчики пока не добрались, не вышел. Ну а блиндаж и штаб уже захватили. Поэтому он, а следом за ним стрелок молча спустились, встали лицом к броне и подняли руки. Я накинул каждому пластиковые наручники и отконвоировал к Наёмнику, который как раз отдавал распоряжения разведчикам и вызывал нашу бронетехнику.

Пленных разделили на две части. Одна пойдёт в расход, на каждом кровь жителей Тимана, беженцев и случайных людей, которых охранники расстреливали ради развлечения, пьянея от безнаказанности. А вторую часть, на кого указал Чердын, и лётчиков, временно определили в блиндаж. Я остался на карауле, дядька Андрей начал по одному вызывать лётчиков, а разведчики и Чердын отправились брать последних охранников аэродрома. Но на этот раз сделать всё чисто не получилось.

Раздались выстрелы. Сразу несколько очередей, а затем два взрыва, и опять наступила тишина. После чего прошёл доклад по рации: охранники смогли понять, что перед ними чужаки. Один окликнул приятеля, получил неправильный ответ и открыл огонь. Пришлось закидать окоп гранатами. Бойцы боевого охранения полегли все, а у нас один убитый и два подранка. Но в целом потери приемлемые.

Тем временем подтянулась бронегруппа. До рассвета шесть часов, и появится из города отряд быстрого реагирования. Нам с ним воевать не хотелось, это понятно. Значит, нужно сваливать. Хватать всё, что есть на полевом аэродроме ценного, и уходить в лес. Наша бронегруппа пропустит противника, снова выберется на дорогу и начнёт возвращение на базу. План такой. Хотя он касался не всех. Ведь есть две вертушки, одна из них исправная и, что немаловажно, с дополнительными баками. Как раз такая нам и нужна. Следовательно, наша троица грузится в «восьмёрку», и дальше мы сами по себе летим на север с промежуточной остановкой возле лагеря лесной общины.

Дождь закончился, из-за туч вышла луна, озарившая полевой аэродром призрачным светом. Все при деле, а я стоял возле сарая и ждал дальнейших приказов. Ничего не происходило, и было скучно. Но тут с тыльной стороны постройки раздался подозрительный звук, и я её обошёл. Пригляделся и заметил на крыше трёх человек. Пленники собирались сбежать. Сообразили, что всех ждёт пуля, и решились на побег.

– Сюда! – закричал я, скидывая с плеча автомат и снимая его с предохранителя. – Пленники уходят!

Поднимая ствол, я увидел, как один из беглецов прыгает на меня, и потянул спусковой крючок. Автомат выплюнул огонь и сталь, пули вошли противнику в грудь, я не смазал. Но он сделал, что задумал. Его тело ударило меня, словно выпущенный из пушки снаряд, и я покатился по мокрой траве. Оружие в одну сторону, а я в другую.

Впрочем, удар был несильным, и я быстро вскочил. Выхватил пистолет, патрон уже в стволе, а предохранитель снят, и опять открыл огонь.

Бум-бум-бум! – «стечкин» дёргался в руках, и я свалил одного. Следом второго и третьего. Помощь уже близко, но беглецов всё больше. Они бежали не по одиночке, а толпой, достать всех не получалось. А потом из темноты вылетел железный прут, который ударил меня по руке. Резкая боль заставила меня разжать пальцы. Пистолет упал, и тут же рядом возник очередной беглец. Луна осветила его лицо, и я увидел перед собой косматого мужика в фуфайке. У него в руках был ещё один металлический прут, кажется, арматура, и он попытался ударить меня по голове. Все бежали, а он остался. Для чего? Наверное, хотел завладеть оружием. Но у меня только гранаты в разгрузке и нож на поясе, до которого я не успевал дотянуться.

Полутораметровый кусок арматуры просвистел перед лицом, но я успел уклониться. А противник, несмотря на внешность увальня и сельского бомжа, легко подпрыгнул и нанёс прямой удар с разворота. Только крика «кий-я-а!» не хватило для полного соответствия с восточным боевиком.

Я отступил, и он промазал. Совсем чуть-чуть меня не достал, а когда приземлился, то получил удар в лицо.

– А-а-а!!! – выронив арматуру и зажимая окровавленный нос ладонями, застонал он, и я нанёс второй удар.