Когда рассеется пепел

Я со своей стороны смирился с тем, что Аликс будет продолжать работать парамедиком, пока не забеременеет. Перспектива насовсем лишиться любимого дела ее нисколько не радовала, и тогда я предложил ей стать диспетчером в колл-центре и работать в офисе – или кем угодно еще. Я не хотел, чтобы моя жена моталась по всему городу, где с ней могут случиться неприятности.

Моя жена. До знакомства с Аликс я о подобном не задумывался. Во многих отношениях мы как будто уже были женаты: живем вместе, взяли в ипотеку дом в Мэне. Аликс была единственным человеком в мире, который знал обо мне все. Больше, чем родители или друзья. Она не могла бы пожаловаться, что понятия не имеет о том, какой он – ее будущий муж. Между нами не было никаких секретов. Ну, за исключением одного. И то лишь потому, что она не догадывалась о кольце, которое я достал из кармана, когда мы достигли вершины горы, и теперь держал в кулаке.

Я встал с камня, на котором мы сидели, и, взяв Аликс за руку, помог ей подняться. Продолжая сжимать ее пальцы, отступил на шаг и опустился на одно колено. Подняв на нее взгляд, я заметил, как расширились ее глаза. Она крепче стиснула мою ладонь.

– О боже, – прошептала она.

Наверное, решила, что я ее не услышал. Но я услышал. И увидел отразившееся в глазах удивление, совпавшее с изумлением в голосе. О том, что я сделаю ей предложение, она не помышляла – как я и хотел.

– Аликс, я полюбил тебя с того момента, как увидел в ресторане. Когда твоя телохранительница попыталась помешать записать мой номер на твоей руке.

На глаза ей навернулись слезы, и она захихикала от воспоминаний.

– Я хочу провести с тобой всю оставшуюся жизнь. Хочу, чтобы все решения мы принимали вместе. Хочу, чтобы ты пообещала, что будешь со мной всегда.

По ее щекам текли слезы, нижняя губа дрожала.

– А я в свою очередь пообещаю, что никогда не причиню тебе вреда. Буду заботиться о тебе и оберегать. И дам тебе все, о чем ты мечтаешь. – Я поцеловал тыльную сторону ее руки и, разжав кулак, поднес кольцо к ее пальцу. – Я подарю тебе вечность.

– Дилан… – прошептала она, слизывая слезы с губ.

Я посмотрел на выгравированный узор, каждая грань которого отражала свет, затем на бриллиант, играющий оранжево-розовыми цветами рассветного неба. Наконец мой взгляд переместился на Аликс.

– Ты станешь моей женой?

Она кивнула:

– Да. Конечно.

Надев кольцо ей на палец, я поднялся на ноги и притянул ее к себе. Она прижалась щекой к моей груди и замерла, а я положил руку ей на затылок, удерживая ее рядом с собой.

– Я стану твоей женой, – прошептала она в мою куртку.

Я убрал ладонь и подождал, пока она посмотрит на меня. Ее взгляд вызвал у меня улыбку.

– Разве ты не этого хочешь?

Ее ухмылка стала шире.

– Больше всего на свете.

Глава 40 Аликс

Наши дни

– Доброе утро, малышка.

Я резко открыла глаза. Но не пошевелилась. И не издала ни звука. Просто посмотрела на вторую половину кровати, как делала каждое утро. Сначала проверила подушку. На ней покоилась голова Смита, а одеялом он прикрылся только до талии. Его голос меня и разбудил – не Дилана.

Внезапно нахлынули воспоминания о прошлой ночи. Секс. То, как я заснула в объятиях Смита. Это объясняло, почему я голая. И довольно помятая. Почему спала не одна. И почему Смит никуда не делся. В отличие от Дилана, который постоянно уходил. Прошлой ночью у Дилана не было возможности в очередной раз меня покинуть, потому что я провела ее здесь. У Смита. Это был момент. Один из самых значительных. В последнее время их случилось так много, что жизнь представлялась бесконечной чередой празднований.

– Аликс…

Смит пытался обратить на себя мое внимание, но я ни разу не посмотрела ему в глаза с тех пор, как проснулась. Я не готова. Я не знала, как он отреагирует. Но и избегать дальше его невозможно, тем более что я уже долгое время пялюсь на его торс.

Я медленно подняла глаза и, встретившись с ним взглядом, окунулась в глубокую зелень его радужек. Не уверена, что раньше вообще замечала, какого цвета у него глаза. Теперь они безраздельно завладели моим вниманием.

Они так отличались от голубых глаз Дилана. Как и растительность на лице. Дилан брился каждое утро, а на щеках Смита красовалась четырехдневная щетина. Дилан мог похвастаться безупречной прической, даже встав с постели, а у Смита волосы пребывали в беспорядке, словно он запустил в них пальцы и основательно взъерошил. Тут до меня дошло, что так и было. О боже.

– Доброе утро, – ответила я, подтягивая одеяло к подбородку.

Он лежал на боку лицом ко мне. Наблюдал.

– Тебя не назвать ранней пташкой, правда?

Я задумалась над его вопросом. На самом деле я считала себя жаворонком – в любой другой день, кроме сегодняшнего.

– Утро до-о-оброе, – протянула я из-под одеяла.

– Значит ли это, что сначала тебе требуется кофе?

Я понятия не имела, что это значит. В одном не сомневалась: мне нужно больше двух секунд, чтобы осмыслить происходящее, и была уверена, что не смогу это сделать, когда рядом со мной в постели лежит Смит.

– Кофе, – кивком подтвердила я.